— Ты что так долго?
— Ждала, пока Татьяна в номер придет, — объяснила я и села в машину.
— Все сказала, как я велел?
— Все.
— Она деньги принесет?
— Должна принести.
— Если не дура, то принесет, — проговорил Ахмед и запустил двигатель.
Как только грузовичок отъехал от отеля, я вспыхнула и произнесла голосом, полным ярости:
— Ахмед, это ужасно подло и низко!
— Ты о чем?
— О том, как чудовищно ты поступил этой ночью с Татьяной. Между прочим, в России за такие дела дают хороший срок.
— Забудь про это. Ты не в России, ты в Египте. Такие, как она, никогда не пойдут в полицию. Она замужем, в квартиру ее никто насильно не вез. Девушка хотела секса, и она его получила.
— Ну не такого же секса она хотела!
— Да какая ей разница!
— Большая!
— А я не вижу никакой разницы: где один, там и двое. Где двое, там и трое.
— Ты что подмешал ей в вино? Такие вещи нельзя делать.
— Ее никто не заставлял пить. Она пила по доброй воле.
— Если бы она не пила вино, то ты бы подмешал ей этот дурман в чай.
Ахмед фыркнул и сжал челюсти так сильно, что мне стало не по себе. Раздражение сказывалось на его манере вождения, и я боялась, что мы попадем в аварию.
— Эта Таня — замужняя женщина, и она получила то, что хотела. Она должна хранить семейный очаг, ждать мужа с работы, воспитывать детей, а не ложиться под первого встречного.
— В жизни всякое бывает, — осторожно заметила я. — Может, у нее проблемы какие в семейной жизни. У нас же все не так, как у вас.
— Это не оправдание: она хотела секса со мной, и она его получила.
Поняв, что спорить с Ахмедом бесполезно, себе дороже будет, я отвернулась в другую сторону и подумала о Михаиле. Если бы мне кто‑то сказал о том, что, выслушав мою жуткую историю, мужчина сможет назначить мне свидание, то я в жизни бы в это не поверила. Все было словно не наяву, а во сне. Конечно, я не очень‑то надеялась на то, что Михаил мне сможет помочь, но мне было приятно от того, что сегодня я поговорила по душам с русским человеком. Он меня понял и ни в чем не осудил, не посчитал сумасшедшей и не принял за аферистку, зарабатывающую таким образом себе на жизнь. Он поверил в то, что я попала в настоящую беду. Я знала, что обязательно приеду завтра к Михаилу на так называемое свидание. Я приеду к нему, чего бы мне это ни стоило. Я должна его слышать, видеть, с ним говорить, потому что он русский человек. Он может поддержать словом, он может все понять. Среди этой стаи диких волков мне не хватает тепла, поддержки и взаимопонимания.
Я пожалела о том, что не взяла у Михаила номер его мобильного телефона, но успокоила себя тем, что у него есть мой. Вновь повернувшись к Ахмеду, я постаралась придать лицу беззаботное выражение и как бы между делом спросила:
— Ахмед, а ты когда мне мой паспорт отдашь?
— А зачем он тебе?
— Да я, наверно, в Москву уеду.
— И давно ты в Москву собралась?
— Недавно.
— А кто же тебя туда отпустит? — Тон моего врага не предвещал ничего хорошего.
— Я с мужем развожусь.
— Ты это серьезно? — не поверил Ахмед.
— С тех пор, как я переехала в Хургаду на постоянное место жительство, мне стало не до шуток. Мне шутить вообще расхотелось.
— А Валид знает?
— Я ему уже об этом сообщила.
— И что он тебе на это сказал?
— Пока ничего, но это меня мало волнует.
— Он тебе не разрешит с ним развестись.
— Что значит, он мне не разрешит?
— Валид не даст тебе развода.
— А я его и спрашивать не буду! Я Валида просто в известность поставила — и все. Я вышла замуж, семейная жизнь у меня не сложилась. Муж гуляет, ворует. Мне такая жизнь не нужна. Я хочу развестись и вернуться на родину. Что здесь такого? Это может случиться с каждым, все довольно банально: не сошлись характерами и разбежались. Как у вас тут разводятся? Я бы хотела освободить Валида от семейных уз, чтобы все было по‑честному, чтобы он стал снова свободным мужчиной. Женится еще раз на другой, но уже на более покорной девушке. Вон сколько туристок приезжает, только успевай жениться. А если честно, то ему лучше и вовсе оставаться холостым.
— Почему? — удивился Ахмед.
— На кой черт ему эта женитьба нужна?! От нее только одни проблемы. Если он будет свободным человеком, то сможет много времени уделять своей работе. А самое главное, что никто ни за что не будет его пилить и обвинять в измене. Валид должен быть всегда в свободном полете, у него же работа такая специфическая.
— Валид не разрешит тебе с ним разводиться, — твердил, как попугай, Ахмед. — Он этого не допустит.
— Что значит не разрешит? Я же не вещь, а живой человек, и имею право на свое мнение. Я пока еще слава богу дееспособная, поэтому могу принимать самостоятельные решения.
— Ты — собственность Валида, и он может распоряжаться тобой как хочет.
— Ты так со мной разговариваешь, как будто я не женщина, а какое‑то имущество. Что значит мной можно распоряжаться?! Я могу собой сама распоряжаться, и никто другой мне не указ.
— Ты принадлежишь Валиду и должна быть с ним покорной, иначе он накажет тебя за твое непослушание.
— Ты мне паспорт отдашь или нет? — Я начинала терять терпение.
— Нет.
— Почему?
— Потому, что ты можешь сбежать.
— Так что мне теперь, до самой смерти жить в Египте?
— До самой смерти, — согласился со мной Ахмед. — Ты вышла замуж и должна жить со своим мужем до самой смерти.
— Если бы я знала, что могут быть такие последствия, я бы не сделала подобной ошибки, не вышла бы замуж за египтянина.
— Ты беременна.
— И что?
— Ты должна родить Валиду наследника.
— Интересно, кого я могу родить от такого бабника, — пробурчала я и отвернулась к окну.
Когда мы уже практически подъехали к дому, я увидела Клаву, которая прогуливалась вдоль торговых лавок, и тут же сказала Ахмеду:
— А ну‑ка, останови здесь.
Ахмед ударил по тормозам и повернулся ко мне.
— Что случилось?
— Я знакомую встретила.
— Откуда у тебя могут быть тут знакомые?
— Появляются. Обживаюсь, как видишь, Хургада уже как родная. Ты поезжай, ставь машину и занимайся своими делами, а я немного поболтаю и домой пойду.
