— Уж лучше жених из России, не имеющий собственного бизнеса, чем бизнесмен из Египта, — мама немного помолчала и тут же добавила: — Валюша, а может, он магазин тоже снимает?
— Как это? — опешила я.
— Но ведь ты же сама сказала мне о том, что твой жених квартиру снимает. Может, он не только квартиру, но и магазин снимает? Они там все в лавках на хозяина работают, а бизнесменами себя называют.
— Мама, ну ты прямо как Ленка! Она тоже ко всему скептически относится. Если в этой жизни вообще никому доверять нельзя, то как тогда жить?
— Правильно, Лена тебя уму‑разуму учит, — заступилась мать за мою подругу. — У тебя же сейчас какая‑то пелена на глазах. До тебя практически невозможно достучаться! Ты никого не видишь и ничего не слышишь. Эх, дочка, дочка… Ты вернулась из последней поездки и как будто с ума сошла. Одержима стала этой навязчивой идеей выйти замуж за египтянина. Что за жизнь — сидеть в ужасном, бесформенном платье и рожать в год по ребенку? Я не замечала за тобой раньше, чтобы ты так легко подчинялась воле мужчины.
— Мамуля, да никто не заставляет меня подчиняться. Ты пойми меня правильно: раньше я и сама не могла себе представить, что на этой земле есть мужчина, ради которого я готова на все. Мамочка, меня не интересует, откуда он — из Египта, Пакистана или Алжира. Я просто хочу быть с ним рядом, и все. Ради него я готова на любые жертвы. Оказывается, это и есть любовь. Можно всю жизнь прожить и не испытать ничего подобного. Да только нужна ли такая жизнь? Мне не нужна жизнь, в которой нет ЕГО.
— Но ведь раньше ты как‑то без НЕГО жила?
— Это было раньше.
— Лучше бы ты ЕГО никогда не повстречала, — чуть было не заплакала в трубку мама. — Если бы я знала, как все обернется, то никогда в жизни не пустила бы тебя в этот проклятый Египет. Я передачу видела, так в ней рассказывали, сколько девушек за границей без вести пропадает. Уезжают в чужую страну и больше никогда не возвращаются. Доченька, весь арабский мир чужд нам, христианам. Да разве это нормально, что русская женщина будет обслуживать арабского мужчину?! Пусть им их женщины прислуживают, а у тебя есть дела и поважнее.
— Да почему же сразу — прислуживать?! Мама, но почему вы все вокруг твердите мне одно и то же? — Я чувствовала, что начинаю терять терпение.
— Потому, что мы все хотим уберечь тебя от неверного шага и от роковой ошибки.
— Вы все так рассуждаете, будто хорошими бывают только русские мужики, а все египтяне — сволочи. Между прочим, среди русских мужиков тоже гадов хватает.
— А никто и не спорит! Только с русским мужчиной ты живешь в России. Тут твои родственники, друзья, у тебя есть какие‑никакие права.
— Да ты радоваться должна, что дочь выдаешь замуж, а ты…
— Да чему радоваться‑то, дочь? Радоваться‑то мне нечему — белугой от ужаса выть хочется. Вот никогда не думала я и не гадала, что моя дочь соберется замуж за египтянина. На черта тебе сдались эти платки, рамаданы и кораны?! Тебе придется учить арабский язык, а ведь он такой сложный. А их культура…
— Что их культура?
— Доченька, в Египте на многие вещи сохранились средневековые взгляды. Я тете Наде позвонила, так она тоже в шоке. Она просила тебе передать, чтобы ты одумалась. Там страшные законы. Тетя Надя сказала, что в Египте есть закон, по которому жена наследует долги мужа.
— Мама, но у Валида нет долгов.
— Доченька, да откуда тебе знать? Ты так изменилась в последнее время: постоянно слушаешь эту арабскую музыку.
— Мама, но ведь это красивая музыка. Чем тебе‑то музыка так не приглянулась?
— Я не знаю, меня она раздражает. В свободное время ты ходишь по восточным кафе. Раньше у тебя не было подобных пристрастий. Валя, а за державу тебе не обидно? — попыталась образумить меня мать.
— А держава‑то тут при чем? Почему мне должно быть за нее обидно? В чем я виновата? В том, что в России мужиков мало? В том, что они нынче на вес золота? В том, что у нас в стране целая армия одиноких женщин и я не хочу быть одной из них? Я не виновата в том, что наши мужики сидят в тюрьмах, гибнут в Чечне и спиваются. В чем я виновата? В том, что мне встретился не русский Иван, а египетский Валид?! Так лучше пусть хоть Валид, чем быть одной.
— Доченька, да тебе еще рано говорить об одиночестве. С чего ты взяла, что если бы не этот египтянин, то ты осталась бы одна?
— Потому что я в первый раз в жизни полюбила.
— Валюша, в первый раз в жизни ты влюбилась в мальчика из соседнего класса, — поспешила напомнить мне мама. — Доченька, в жизни так важно благоразумие, а у тебя его нет.
— В любви не может быть благоразумия, на то она и любовь. Мамочка, в жизни каждой женины бывают моменты, когда ей хочется парить на крыльях любви в облаках, оставляя свое благоразумие на земле. Если бы ты увидела моего Валида, он бы тебе сразу понравился. Ты не представляешь, какой он красавец! В его глазах можно утонуть.
— Да видела я твою обезьянку на фотографии. Обезьяна — она и в Африке обезьяна, — обиженно произнесла мать.
— Мамуля, ну никакая он не обезьяна. Он настоящий красавец, от него будет потрясающее потомство. У него фигура — обалдеть, а походочка — что в море лодочка.
Немного развеселив мать, я положила телефонную трубку и со словами:
— Как вы мне уже все надоели со своими нравоучениями, — легла спать.
Утром я сразу обратила внимание на то, что от Валида не пришло сообщение с пожеланием доброго дня. Признаться честно, я уже привыкла к тому, что Валид всегда посылал утреннее сообщение и баловал меня красивыми словами о своей неземной любви, но на этот раз телефон предательски молчал и не подавал признаков жизни. Не выдержав, я набрала номер Валида и с ужасом обнаружила, что его телефон отключен.
— Чертовщина какая‑то.
Успокоив себя тем, что у Валида в телефоне скорее всего разрядилась батарейка, я вышла из дома и поехала на работу, где мне оставалось проработать еще пару недель, а затем уйти в отпуск за свой счет. Войдя в салон красоты, в котором я работала косметологом, я увидела сидящую за столиком администратора Ленку, которая укоризненно покачала головой и посмотрела на часы.
— Валюша, опаздываешь! Хорошо, что директрисы нет, а то она бы сейчас тебе за опоздание такое устроила…
— А что толку‑то? Меня через две недели все равно не будет, — небрежно ответила я и пошла переодеваться.
Ленка бросилась следом за мной и как‑то виновато спросила:
— Валюша, ты что злая такая? Не с той ноги, что ли, встала?
— Да не спала полночи. Мать переживает. Ты не представляешь, как я устала от всех этих нравоучений и страшилок. Каждый старается меня чем‑то напугать, уму‑разуму научить, и никто не задумывается о том, что я уже большая девочка и сама знаю, что мне нужно, а что — нет. Хоть бы кто‑нибудь за меня порадовался — ведь замуж все‑таки выхожу. Вместо этого у всех вокруг такие скорбные лица, будто я в Египет лечу сама себя заживо хоронить.
