– Платье, – уверенно ответил сантехник, – широкое, длинное, типа мешок. Сначала, когда ее увидел, я подумал: беременная, потом сообразил, не, возраст не тот, просто толстая.
– Сколько даме лет, по вашему мнению? – осведомился полковник.
– Уже сказал: я плохо возраст определяю. И она была сильно размалевана – губы, щеки… Прямо матрешка!
– Голос какой? – не успокоился Дегтярев. – Рост?
– Обычный, не мелкая, но и не баскетболистка, – отрапортовал сантехник. – Разговаривала… Ну… нормально, как все тетки.
– Как вы думаете, эта женщина прислуга или член семьи? – рискнула я задать свой вопрос.
Георгий пожал плечами.
– Родня она Мухиным или нет, не скажу. Я с ними чай вместе не пил. Но точно не горничная, те все в форме. А эта была одета в свое.
– Открыли бутыль, а дальше что? – поинтересовался Сеня.
– Ничего, – ответил Георгий, – она меня вежливо поблагодарила и ушла. Палец я заклеил, работать продолжил.
Я нажала на экран и спросила:
– Майя, слышала?
– Да, – ответила Петрова, – он громко говорил. Женщину, которую описал Георгий, я не знаю. Полных дам у Мухиных нет. Даже Ольга Гавриловна, которой по возрасту пора бы расплыться, просто девочка. Корпулентных горничных редко нанимают. Берут стройных, они быстрые, выглядят приятно.
– Спасибо, Майечка, – поблагодарила я.
На щеках посетителя заиграли желваки.
– Вели прямую трансляцию! Отлично!
– А вы нам рассказали охотничью историю про мифическую даму, о которой управляющая понятия не имеет, – не осталась я в долгу. – Была ли женщина?
– Я ее видел, – повысил голос Георгий. – Открыл бутылку.
– Хорошо хоть не сказали, что незнакомка китаянка, – хмыкнул Семен.
Макнин-Норин встал.
– Понимаю, вы не можете поверить, что бывший зэк изменился, честно работает. Полицейские считают: если один раз сидел, потом снова поедет в «столыпине». Но я другой теперь. Да, неприятно, что нет отношений с братом, но он в этом не виноват. Мать моя была любовницей Петра. Если по совести разбираться, то она воровка, украла то, что ей не принадлежало. Да только за это преступление срока не дают, а оно похлеще, чем кошелек спереть. Рубли, которые украли, жалко, да их заработать можно. А как законной жене гуляку простить? И уж совсем подло от чужого мужика ребенка рожать. Не о детях бабье думает, надеется, что ее «прынц» разведется, на матери байстрюка женится. Что получается в результате такого грабежа? Все несчастны: и жена, и подстилка незаконная, и дети там и там. Я на Федора давно злиться перестал, понимаю, почему он со мной общаться не желает. Мамаша моя много горя Ольге Гавриловне доставила. И я не та родня, которой гордиться можно, воспитывались мы порознь, общих воспоминаний нет. Знаю, есть семьи, где все иначе, там бабы умные, жена глаза на измену закрывает, любовница сидит тихо, дети общаются. Но у нас с Федором иначе получилось. Да, в дом к нему я нанялся, зная, к кому иду. По-вашему, мною двигало желание отомстить Мухину. За что? Включите логику. Скорей уж он должен был наподдать моей мамаше-дуре, да она умерла. По какой причине я приперся в особняк единокровного брата? Чинить сантехнику. Заполучить постоянного клиента-олигарха большая удача. Почему я не побоялся, что Федор меня узнает? А как ему это сделать? Мы не общаемся, фамилия теперь у меня другая, мужиков по имени Георгий Петрович полно, да и хозяин не интересуется, кто в его отсутствие в сортире ковырялся, рабочими командует управляющая. Вот и все. Я вам сказал правду. Бутылку попросила открыть баба, и она ее унесла. Презумпцию невиновности в России отменили? Нет? Тогда не я вам должен доказывать, что не совершал преступления. А вы должны доказать, что я преступник. Прощайте.
– Подождите, – попросила я. – Можете составить фоторобот таинственной женщины?
Макнин-Норин стоял молча. И тут в полной тишине раздался голос:
– Тридцать шесть и семь.
Георгий посмотрел на меня.
– Что?
– Это телефон, прикольный звонок, – соврала я, и в ту же секунду мой мобильный завибрировал. – Так как насчет фоторобота?
– Со скамьи подсудимых меня пересадили на место свидетеля, – ухмыльнулся Георгий. – Вы не полиция, ничего мне сделать не можете. Смысл мне время терять?
– Георгий Петрович, – вкрадчиво сказала я, – с одной стороны, вы правы. Но если посмотреть с другой… Да, полковник более не в штате, но он столько лет ловил преступников всех мастей, я еще не родилась, а Александр Михайлович был уже опытным следователем.
Дегтярев начал краснеть.
– Тридцать семь, – сообщил градусник из живота толстяка.
Я повысила голос:
– Вы, наверное, догадываетесь, сколько друзей у Дегтярева среди тех, кто противостоит нарушителям закона? Разве трудно сделать звонок кому-либо из них?
Макнин-Норин упер в меня тяжелый взгляд, а я щебетала:
– Почему я попросила вас помочь нам? Бутылка и пробка. Если вы отравитель, то оставлять крышку со следами своей крови – все равно что паспорт на тумбочку положить. Глупость мог совершить человек неопытный. Но вы-то не один год в бараке провели, хорошо знаете про ДНК, про то, что ваш анализ хранится в базе. Вы не идиот, полагаю, нашли бы возможность убрать улики. Но они остались на месте. Поэтому я прошу вас помочь в составлении портрета. Извините, я не верю в существование женщины. Но нельзя обладать стопроцентной уверенностью в любом деле или ситуации. Всегда нужно спросить себя: а вдруг? А вдруг дама подходила к сантехнику? А вдруг Георгий говорит правду? А вдруг нам надо искать некую особу? В ваших интересах сейчас составить фоторобот. Потому что, если мы узнаем, кто просил вас открыть крышку, это исключит вас из списка подозреваемых.
– Я всегда нравился бабам, – усмехнулся Макнин-Норин, – часто от них помощь получал.
– Я вовсе не в восторге от вас, – возразила я, – но считаю: если человек один раз совершил тяжкое преступление, отсидел срок, то это не означает, что он во второй раз сделает то же самое. Да, многие неисправимы, но кое-кто после выхода на свободу живет честно, раскаивается в содеянном. А вдруг вы такой? Всегда существует: а вдруг!
Георгий повернулся к Кузе.
– Мне надо сесть около вас?
– Верно, – согласился тот.
– А потом расскажете нам, как чинили засор в доме Елены, – попросил Собачкин.
– Нет проблем, – кивнул гость.
Глава двадцать вторая
Оставив Сеню и Кузю работать с Георгием, мы с полковником вышли в прихожую. Я вынула из кармана телефон, прочитала сообщение, которое пришло с неизвестного номера минут пять назад, и протянула трубку Дегтяреву.
– Ознакомься!
Александр Михайлович взял мобильный и стал читать вслух:
