Теперь я видела лес и тропинку, которая резко изгибалась. Через считаные секунды из-за поворота вышла Смирнова с сумкой.
– Предполагаю, что она добиралась сюда на автобусе, – пояснил Никита, – у него конечная на центральной площади села. До дома господина Мухина оттуда примерно километр пешком.
– Георгий Петрович Норин, сантехник, часы его пребывания назовите, – попросил Дегтярев.
Никита Олегович снова открыл ноутбук.
– Явился по экстренному вызову. Вошел в дом в семнадцать часов, покинул его в девятнадцать. Ликвидировал две аварии. В ванной Елены, сестры хозяйки, и в санузле левого крыла дома приемов.
– Гости во сколько собрались? – осведомился Дегтярев.
– Званы к девятнадцати, – ответил Никита Олегович, – как водится, начали съезжаться через полчаса, в двадцать за стол сели. Потом весь вечер одни прибывали, другие уезжали. Ну, так всегда. Многие были с охраной, парни подарки заносили в специально отведенную комнату. Для секьюрити хозяева накрыли столы в левой части, артистам – в гримерках. Нанятые официанты, посудомойки, уборщицы ели в правой пристройке. Ну и все, кто хотел, взяли с собой потом еду домой. Федор Петрович всегда столько заказывает, что половина остается. Во всех служебных помещениях есть камеры. Никаких эксцессов не было. Тихо-мирно работали.
– Когда Смирнова появилась? – спросил полковник.
– В шестнадцать десять, – отрапортовал секьюрити.
– Что-то она слишком рано появилась, – заметил Дегтярев, – гости только в двадцать за стол сели.
– Артистам было велено к семнадцати собраться, – пустился в объяснения начальник охраны, – ненадежный народ. Если пригласить их к девятнадцати, половина опоздает, заноет про заторы на дороге. Переодеться им надо, грим наложить. Пусть лучше сидят готовые, им за это платят. Можно и заранее появиться. К двадцати приехал иностранный певец, они всегда прикатывают четко. Вот им, реальным звездам, пробки не помеха, выезжают из отеля загодя. Мужик отработал сколько положено и убыл. Еще певичка-американка, та прямо как самолет, менеджер объявил, что появится в девять пятьдесят, и ровнехонько в названное время она прибыла. Не выпендривалась, пела, плясала, деньги полностью отработала. Сделала фото с дочками хозяина, милая очень.
Дегтярев повернулся ко мне.
– Иностранцев помню, а выступления фокусницы нет. Ты видела?
– На сцене постоянно кто-то пел, говорил, я не обращала внимания, – призналась я, – а потом мы ушли в спальню Светланы.
Главный охранник кашлянул.
– Разрешите уточнить. Не все из приглашенных российских артистов выступают.
– Почему? – удивилась я.
– Пригласишь десять певцов, а двое заболеют или, простите за откровенность, пьяные припрутся, под наркотой. Культурная программа провиснет, а она зачем нужна? Чтобы паузы заполнять, дать гостям отдохнуть от тостов. Многие хотят речь толкнуть. Одни понимают: надо говорить коротко, минуту, ну, двух максимум вполне хватит. Но встречаются такие, кто схватил микрофон и давай о него язык чесать, никому не интересно, а со сцены: бу-бу-бу. Простите, Ольга Гавриловна.
– Никита Олегович, вы совершенно правы, – вздохнула хозяйка, – порой хочется сказать: «Перестаньте бла-бла про свою жизнь, вы в гостях, поднимите тост за именинника, и хватит». Но нет! Народ начинает скучать, разговаривать. Когда болтун наконец умолкнет, не стоит следующему желающему микрофон вручать. Вдруг опять зануда попадется. Надо устроить музыкальную паузу или выпустить на сцену юмориста. До одиннадцати вечера уместны приличные шутки. А потом можно и на сексуальную тему. Про запасных лицедеев Никита Олегович верно сказал. Они нужны на тот случай, когда кого-то из основного состава по разным причинам нельзя на сцену выпустить. Фокусница могла просидеть в гримерке и уехать домой, не представ перед зрителями. Но она не была обижена. Она вкусно поела, получила деньги за работу и уехала довольной.
Никита добавил:
– В случае со Смирновой все было иначе. Она подошла к ответственному за концерт и сообщила, что у нее муж попал в аварию, ей необходимо срочно ехать в больницу. Ее отпустили, но денег не заплатили, поскольку фокусница не работала и не оставалась на мероприятии столько, сколько требуется. Запасному артисту вручают плату, только если он провел за кулисами положенное время.
Глава двадцать седьмая
На следующий день мы пришли в офис около десяти утра. Не успели сесть, как раздался знакомый голос:
– Здрассти всем, – и в комнату вошел Никита Олегович Мартынов.
– Привет! – обрадовался Кузя.
– Давно не виделись! – сказал Сеня. – Полковник сообщил, где тебя вчера видел.
– Мы удивились, но вида не подали, – засмеялась я. – Кит, почему ты из полиции ушел?
Приятель сел за стол.
– Потому что троих пацанов на ноги ставить надо, а жена на развод подавать собралась, сказала: «Лучше быть матерью-одиночкой, чем иметь приходящего изредка домой мужа, которого надо кормить и обстирывать». А тут подвернулся случай записаться в охрану к Мухину. Оклад отличный, рабочий день ненормированный, но хлопот по сравнению с теми, что я имел в полиции, считай, нет. Подчиняюсь только Федору Петровичу. Не жизнь, а малина! Рад вас всех видеть. Спасибо Даше и Дегтяреву, что глазом не моргнули, когда я появился.
– Мерси, что не завопил: «Рад вас видеть!» – засмеялась я.
– Хватит благодарить и кланяться, – велел полковник, – сейчас кое-что тебе объясню.
– Фокусница и сантехник теоретически могли пересечься, – заметил Мартынов, когда Дегтярев замолчал, – но похоже, дамочка не та, за кого себя выдает. Я заметил кое-что интересное на видео. Но вчера промолчал, решил Александру Михайловичу потом на «Ватсап» написать. А он мне первый сообщение отправил, велел в офис приехать. Удачно вышло. Сегодня я до четырнадцати свободен.
– Рад, что угодил, – пробурчал полковник, – говори по делу.
Никита протянул Кузе флешку. Тот быстро активировал ее.
– Мы видим, как Смирнова идет по аллее. Она дама в теле, с большим бюстом, явно торопится. Ничего странного не замечаете?
– Ну, – пробормотал спустя некоторое время Сеня, – вроде нет.
– Накрашена сильно, – протянула я, – челка дурацкая.
– На грудь смотрите, – подсказал Никита.
– А что с ней? – прищурился Сеня. – Ну… большая. Так и задница у нее не маленькая.
– Куртка маловата, – заметила я, – в обтяг, короткая, до талии, широкая юбка… А-а-а! Поняла! Она не колышется!
Сеня и Кузя посмотрели на меня.
– Кто? – спросил первый.
– Что? – осведомился второй.
– Большая грудь у женщины при движении обычно колышется, – пояснил полковник, – при быстрой ходьбе это особенно заметно. А здесь ни малейшего движения.
