– Но качество не ахти, – прервала я приятеля, – если пряжка очутилась на полу, значит, она оторвалась!
– Верно, – вздохнул Сеня, – увы, непомерные деньги, отданные за шмотку, не гарантируют ее долгой жизни. Что у тебя шумит?
– Вода, – пояснила я, – слушаю тебя и умываюсь. Надо определить, у кого из женщин в семье проблемы со спиной. Придется снова беспокоить Майю.
– Нет необходимости, – сообщил Собачкин, – оцени Кузю по достоинству, он нашел имя заказчицы.
– Ольга Гавриловна? – предположила я.
– Эх, любят некоторые других обломать, – прогудел Сеня, – я хотел тебя удивить.
– После того как стало известно, что Макниной и Светлане подсыпали одно лекарство, я решила, что мать Федора не такая уж белая голубка, – вздохнула я, – и Кузя прав, свекровь, которая терпеть не может невестку, вовсе не редкость. Надо поговорить с дамой. Наверное, лучше попросить ее приехать к нам. В особняке Мухиных много чужих ушей.
– У нас нет никаких доказательств того, что свекровь решила навредить невестке, – напомнил Семен.
– Так мы и не полиция, – сказала я. – Сообщим Ольге все, что думаем о ситуации. Возможно, это не она отравила жену Феди.
– Ты сама себе противоречишь, – заявил Сеня и процитировал мои слова: – «Свекровь, которая терпеть не может невестку, вовсе не редкость».
– Одно дело злиться, делать постоянные замечания, превращать жизнь невестки в ад, и совсем другое решиться на убийство, – отбила я мяч на территорию Семена.
– Если принять на веру рассказ Серафимы, то старшая госпожа Мухина уже один раз использовала отраву, – вздохнул Собачкин. – Помню, как один серийный маньяк сказал на допросе: «Человека убить сначала страшно. Потом, когда труп закопаешь, отпускает. Следующего уже легче на тот свет отправить, а третьего с удовольствием жизни лишаешь. Главное – начать!»
– В десять утра я поговорю с Ольгой, – пообещала я, – если она откажется приехать к нам, сами в особняк отправимся.
Глава тридцать третья
– Пряжка от корсета, – протянула мать Федора. – И что? Такое белье многие носят.
– Только не такое, – возразил Кузя, – массовый потребитель покупает что подешевле, а кое-кто вынужден брать жуть жуткую, которую выдают бесплатно. Корсет с пряжкой из натурального железного дерева, украшенной алмазной крошкой, заказывала Ольга Мухина.
– Верно, – кивнула мать Федора, – но я его всего один раз использовала, потом отложила подальше. Изготовитель не предупредил, что застежка нещадно царапается. Осыпи много, надо было края оставить чистыми. Хочется встать и уйти, меня никогда не подозревали в убийстве. Признаюсь, порой я бываю несдержанной, но со Светой мы мирно сосуществовали.
Мухина посмотрела на бутылку.
– Воды налейте, пожалуйста.
Собачкин выполнил ее просьбу. Гостья сделала глоток и продолжила:
– Я не обрадовалась, когда у Феди завязались отношения со Светланой. У девушки было собственное мнение по каждому вопросу, ни малейшей гибкости, уместной хитрости. Да и любви к жениху у невесты, на мой взгляд, не было, просматривалось желание войти в обеспеченную семью. Федя тогда уже стал отлично зарабатывать. За версту было видно, что Мухин будет развивать бизнес, далеко пойдет. Но я отсутствие страсти в глазах Светы не считала отрицательным качеством, наоборот, я сочла ее расчетливость некой гарантией крепкого брака. Огонь страсти полыхает недолго, а любовь к комфорту, красивой одежде, драгоценностям – вечна. Женщина, строящая семью на фундаменте всепоглощающего чувства, плохая супруга, ее хватит на пару лет. Потом стартуют обиды, упреки, ссоры, скандалы, постоянные истерики. Баба начнет размахивать флагом с надписью: «Никто меня не любит, не ценит, не жалеет». Брак развалится, пойдут суды, дележка имущества. Спасибо, не надо. А вот та, что мечтает поехать в Париж и пробежать по авеню Монтень с набитым кошельком, вот она поостережется бить посуду о голову мужа, элементарно побоится лишиться всего нажитого. В начале семейной жизни ей доставит удовольствие исполнение всех ее желаний. Через год-другой, возможно, возникнет чувство благодарности к мужу, а если нет, то любовь к деньгам крепко привязывает умную воспитанную девушку к тому, у кого водятся ассигнации. А вообще-то идеальной невестки, которую я хотела бы видеть в доме, в природе не существует. И что теперь? Обречь Федю жить бобылем? Нет ничего печальнее, чем престарелый мальчик, который проводит время с дряхлой матерью. Когда Федор сообщил, что они со Светой решили заключить союз, я обрадовалась. Не самый плохой вариант сын нашел. И совсем я успокоилась, когда он и Света подписали брачный контракт. Он был составлен для сохранения финансов мужа. У жены там не очень завидный куш. Ну, еще алименты на Екатерину до восемнадцати лет приличные. А теперь объясните, зачем мне лишать невестку жизни? Она не самая плохая жена на свете!
– Вам знаком Георгий Макнин-Норин? – задал свой вопрос Дегтярев.
Столь резкая смена темы беседы должна была удивить Мухину, но она отреагировала спокойно.
– Александр Михайлович! Надеюсь, вы не забыли, что уже задавали мне этот вопрос. Я рассказала вам о любовнице Петра, о незаконном сыне моего покойного мужа. А от вас я узнала, что Георгий стал сантехником, приезжал в дом приемов в день рождения сына. Странно вновь слышать из ваших уст вопрос о моем знакомстве с Макниным. Но на сей раз отвечу так: помню интересующую вас личность в подростковом возрасте. С ним взрослым ни разу не виделась. Понятия не имею, что он собой сейчас представляет. В юности был неприятным типом.
– Слышали что-либо про Серафиму Коркину? – поинтересовался Семен.
Гостья задумалась.
– Вроде не знакома с ней. Могли встречаться на каком-нибудь благотворительном мероприятии. Нет, эта дама не из близкого круга.
Александр Михайлович взял телефон.
– Марина, приведи Серафиму Васильевну.
– Не понимаю, что здесь происходит? – занервничала мать Федора.
– Мы ищем того, кто превратил Светлану в живой труп, – заявил Кузя.
– Молодой человек не отличается деликатностью, – поморщилась Ольга Гавриловна.
– Просим прощения за бестактность нашего сотрудника, – сказала я.
И тут в офис вошла Серафима Васильевна.
– Добрый день, – сказала она.
– Здравствуйте, – ответила Ольга Гавриловна.
Мы уже видели сегодня Коркину и сидели молча.
– Голос! – заявила Серафима. – На всю жизнь он в мою память гвоздем врезался! Арестуйте ее! Она убийца!
Ольга Гавриловна опешила.
– Кто это? Что она такое говорит?
Коркина подошла к креслу, в котором сидела мать Федора.
– Кто я? Та, что слышала беседу в чебуречной! Что я говорю? Тебя надо арестовать за убийство Ирины Леонидовны Макниной. Лучшей женщины на свете! Той, что заменила мне родную мать! Слушай!
