– За ней организован прекрасный медицинский уход, – отрезал любовник. – Нина, Катя, вон отсюда!
Девочек словно ураганом смело, они умчались из комнаты быстрее чем за секунду.
– Фото котят в почте, – заявил Кузя, – там уйма предложений.
Федор обнял Ольгу Гавриловну.
– Тебе надо отдохнуть. Посмотри на снимки, выбери котят, и они твои.
– Вы меня звали? Я получила СМС, – сказала Майя, входя в наш офис.
– Хорош выкать, – остановил ее Федор, – все знают, что мы друзья. Отвези маму домой, отведи в спальню, завари ей чай с мятой. Пусть сложат вещи Елены, она больше у нас не живет. Мы с Ольгой Гавриловной улетаем в понедельник в наш дом в Испании, Нина и Катя отправляются в Америку.
Петрова давно привыкла к причудам своих клиентов, на ее лице не дрогнул ни один мускул.
– Хорошо.
– Все вопросы по поводу консервации здания… – начал Мухин.
– Их нет, – остановила его Майя, – я найму людей, которые будут следить за поместьем. Сделаю все, что надо. Потом пришлю Ольге Гавриловне отчет и контакт нового управляющего.
– Ты мерзавец, – закричала Елена, – сволочь! Гад! Я из тебя вытрясу деньги на дочь!
Она зарыдала, кинулась к двери и исчезла за ней. Спустя некоторое время мы остались в тесном кругу.
– Мама, иди в машину, – велел Федор, – я сейчас тебя догоню.
Пожилая дама ушла.
– Ольга Гавриловна хотела убрать из дома Елену, – мрачно произнес Федор, – торт с антидепрессантами был предназначен ей. То, что его съест Светлана, маме и в голову не могло прийти.
– Угу, – протянул Сеня, – угу.
– Спасибо, что помогли разобраться, – сказал хозяин поместья. – Спасибо, что благодаря всему произошедшему я наконец-то вспомнил, какая женщина главная в моей жизни. Мама заболела. Она ни в чем не виновата. Точка. Светлана навряд ли поправится, но если все же ей станет лучше, то, увы, жить жене предстоит в специально оборудованном помещении. И вообще в том, что случилось, виноват мой отец. Ему не стоило заводить любовницу, подавать мне дурной пример. Хотя в моем случае это скорее двоеженство. Но сейчас конец всему. Мы с мамой на время улетим в Испанию, Нина и Екатерина отправятся в США, я оплачу сразу все годы обучения в интернате. Елену отселю. А там… Жизнь продолжается. Сейчас надо срочно купить бенгальских котят.
Федор подошел к Дегтяреву.
– Мне ведь не стоит просить вас забыть все, что узнали? Вы уже забыли, да?
Дегтярев, Сеня и Кузя слаженно кивнули.
– Нет, – сказала я.
Мухин повернулся ко мне.
– Не понял.
– Я не собираюсь никому ничего сообщать, – произнесла я, – но есть на тропинке корень, о который я споткнулась. Да, Ольга Гавриловна решила избавиться от Елены. Твою законную жену она не хотела трогать. Нине с Катей вредить не собиралась. Старшая Мухина поставила настоящий спектакль, назначила преступника – Георгия. У Ольги Гавриловны определенно есть талант, ей бы детективы писать.
– Еще не вечер, – перебил меня Федор, – хватит говорить то, что мы и так знаем.
– Выслушай меня, – попросила я, – не перебивай.
– Ладно, – неохотно согласился Мухин, – говори.
Когда я завершила свое выступление, полковник, Кузя и Семен не произнесли ни слова. Федор тоже молчал.
– Твое решение? – спросила я. – Хочешь знать всю правду или ну ее на фиг?
– О’кей, – кивнул Мухин, – сделаю, как ты предлагаешь.
Глава сорок первая
– Уже полночь, – пробурчал толстяк.
– Самое время для бесед, – ответила я.
– Так в комнате пусто, – протянул Федор, – в твоих предположениях есть резон. Но это лишь предположения…
– Фуу, – донеслось из ноутбука, – у нас получилось.
– Тсс, – сказал другой девичий голос.
– Мы одни, – возразил первый.
– Это Нина! – воскликнула я. – Они с Катей разговаривают!
– Да тут никого, кроме нас, нет, – согласилась Екатерина, – но лучше проверить окна.
– Они закрыты, не дрожи, – велела Нина.
– Может, горничная проветривала и не захлопнула плотно раму, – не сдалась Катя.
Послышались шаги, шорох.
– Все ок, – сказала Нина, – мы победили. Я молодец. Чего молчишь?
– Я тоже неплохо выступила, – обиженно ответила сестра, – кто узнал, что у бабки есть игрушка, которой старуха все выбалтывает?
– Ты, – признала Нина.
– Кто ее спер?
– Ты.
– Кто потом догадался урода в комод запихнуть к ее сраным конфетам?
– Ты.
– Если бы мы не прослушали старухины рассказы, то…
– Не узнать бы нам никогда про то, что ведьма решит мою мамашку отравить, – засмеялась Нина. – Да! Ты умница, но и я не дерьмо на дороге. Кто подсказал усесться на скамейке под открытым окном комнаты Дашки-дуры и разосраться там?
– Ты, – ответила Катя.
– Кто ваще весь сценарий написал, что кому брехать, когда нам драться, когда плакать, а?
– Ты.
Послышался шорох, потом Нина продолжила:
– Катюня, поодиночке у нас бы ни … не вышло. Не видать бы нам Америки. Теперь же мы туда улетаем. Ты узнала про Сократа, я придумала пьесу, вместе мы главные роли исполнили; Катя ненавидит Нину, Нина исходится от зависти к Кате! Ха!
– Никто из дураков не знает, как мы друг друга любим, – сказала Екатерина, – у нас никого нет, кроме нас самих. Папашка и мамашки, любители групповухи, только о себе и думали.
– И получили, что заслужили! – заорала Нина. – Ленку в город выгнали. Светка в больнице, хотя, может, поправится.
– Навряд ли, – возразила Катя, – отец вчера с врачом гудел, потом бабке объяснил: «Наилучший итог: ваша жена сидит в инвалидной коляске, разум у нее будет, как у младенца». Отец с ней не разведется, просто другую бабу заведет. Ленка от него будет деньги получать.
– Елена мне чужая, – хмыкнула Нина, – как тебе Светлана. Они нами не занимались. У нас была гувернантка! Мамашки только орали на нас. Ты помнишь, как они с нами гулять ходили? В цирк водили? Жалели? Спрашивали: как дела?
– Не было такого, – отрезала Катя.
– Все считают, что надо любить мамулю, – засмеялась Нина, – поэтому в моем сценарии много такого текста. «Обожаю мамочку!» Ха! Пошли они на …! Катюнь! Вопросец! Тебе хрень одна в голову влетела. Пряжку от инвалидского корсета бабки за фигом ты под кровать Светки кинула, когда бутылку с водой принесла? За каким … тебе в голову пришло это сделать?
