Начальник Билла Хартманна и пионер планетной науки Джерард Койпер нашел белую полусферу около метра в диаметре, на которую он сам и его ассистенты проецировали телескопические изображения видимой стороны Луны. Обычно при проецировании на сферу изображение искажается, сползая вниз по бокам, как глазурь на торте. Но если на изображении запечатлена другая сфера, а проекция сделана должным образом, искажение становится исправлением. При проецировании на полусферический экран двумерное изображение полусферы становится трехмерным.
Таким образом, техника Койпера позволила ему и его студентам изучить Луну с новых углов, внимательно рассмотреть ее левый и правый профили. Билл делал снимки проекции для «Исправленного атласа Луны», над которым работал Койпер. Изучая горы Рука и находящееся южнее них Море Восточное, которое с Земли казалось плохо различимым, повернутым боком пятном на западном лимбе Луны, он почувствовал, по собственному признанию, как на него снизошло «озарение»
[26]: горы Рука не просто горная цепь, а одна из двух дуг, заключающих в себе темное базальтовое нутро Моря Восточного, и ландшафт вокруг разрезан «сложной сетью радиальных долин и борозд», расходящихся из центра моря, как скульптурное образование, которое Болдуин, а еще раньше Гилберт, разглядел вокруг Моря Дождей.
Через несколько лет после прорыва Шумейкера в ученой среде укоренилась мысль о сильных ударных воздействиях на Луну. Они объясняли формирование дугообразных горных цепей, таких как Альпы и Апеннины, вокруг Моря Дождей. Теория Болдуина о том, что темные моря представляют собой равнины, залитые базальтом, который был извергнут в сформированные сильными ударами бассейны гораздо позже — вероятно, сотни миллионов лет спустя, — фактически стала общепринятой.
Билл Хартманн обнаружил, что этим объяснялось не только происхождение морей. На поверхности Луны были окруженные валами бассейны, в которых базальта почти не было. Чем дольше Хартманн смотрел на исправленную проекцию Луны, тем больше он находил таких отметин. Следы подобных структур виднелись у бассейнов всех крупных морей, а также у крупных бассейнов без базальта.
Кое-что из увиденного Биллом частично описывалось и раньше, но, научившись обнаруживать бассейны, Билл нашел новый способ смотреть на лунную поверхность (или новый гештальт, как он выразится впоследствии). Удары объясняли происхождение всех элементов рельефа, от малых чашеобразных углублений до простых кратеров диаметром несколько километров, крупных кратеров с характерными центральными пиками и бассейнов с несколькими кольцами и более сложной структурой центральных пиков, ряд крупнейших из которых заполнен морской лавой. Моря были не лишены интереса, но они представляли собой лишь сопутствующее явление. Все крупные лунные структуры имели ударное происхождение.
В последующие десятилетия выяснилось, что «многокольцевые ударные бассейны» есть почти на всех планетах. Их обнаружили на каменистых внутренних планетах и на большинстве крупных спутников внешних планет: особенно ярким примером служит Вальхалла на Каллисто. Кора Венеры достаточно молода, а потому бассейнов на ней мало. Меркурий весь покрыт ими. Бассейны Земли по большей части исчезли под влиянием эрозии и движения тектонических плит, но кратер Вредефорт в ЮАР по-прежнему различим — по крайней мере, если взглянуть на него с орбиты и увидеть Землю такой, какой Земля видит Луну.
* * *
Какой Земля видела Луну.
Теперь она увидела ее другой. Она увидела ее крупным планом с орбиты и поверхности — и самыми близкими стали снимки Луны, сделанные «Хассельбладами» астронавтов программы «Аполлон».
В абсолютном выражении ее поверхность нельзя признать светлой. По природе своей она темна и отражает лишь около 12 % солнечного света, который на нее попадает. Однако в ровном ярком свете она может казаться светлой.
Она не совсем монохромна. Цвета на ней бледны и по большей части представляют собой всевозможные оттенки серого, но есть среди них и намеки на пигмент — красноватый или голубоватый. Попадающие в поле зрения склоны отличаются по цвету от равнин под ними. Наиболее заметны на общем фоне крутые горы, состоящие исключительно из скальных пород, к которым ничего не пристает.
В этих горах есть некоторая завершенность. Они не изрыты бороздами: почти ничто и никогда не стачивало и не разрезало их. Они никогда не поворачивают вспять. Их смягченный рельеф не лишен вариаций, но его палитра ограниченна. Единственный рисунок длинных горных цепей — мягкая дуга.
При этом горы отбрасывают тени. На фотографиях лежащие в тени склоны далеких лунных холмов и каньонов кажутся черными, как небо. На самом деле это не так — они освещаются Солнцем, свет которого отражается от соседних освещенных поверхностей. Дневные тени на Луне освещаются лунным светом. Ночь — пепельным.
И все же никто не видел эту ночную иллюминацию, стоя на поверхности Луны. Астронавты «Аполлона» видели ее с орбиты. Кен Маттингли, который пилотировал командный модуль «Аполлона-16» под названием «Каспер», рассказал писателю Эндрю Чайкину, что это было похоже «на полет над заснеженной Землей, когда яркая Луна сияет в ясном небе. Видно весь волшебный ландшафт — весь рельеф. Но в нем чувствуется монотонность, однообразие цвета… Ощущения похожие, только можно разглядеть гораздо больше деталей, потому что пепельный свет гораздо ярче лунного».
На поверхности астронавты обнаружили, что им трудно определять расстояние на глаз. В теории человеку несложно понять, что в меньшем мире горизонт находится ближе, но на практике привыкнуть к этому не так уж легко. В процессе эволюции люди приобрели интуитивное знание о том, насколько далеко они видят, стоя на равнине. Астронавты «Аполлона» так и не научились преодолевать это чутье: им постоянно казалось, что детали рельефа находятся дальше, чем обозначено на картах.
