«Слова «лондонский банкир» обладают какой-то особенной притягательностью, – пишет Бэджет. – …Редко удавалось найти столь приятное положение, как положение лондонского банкира, и никогда – более удачного». Бэджет иногда увлекается; он наверняка знал, что нуворишей – лондонских банкиров – не принимали в обществе, их часто оговаривали и высмеивали. Подлинный викторианец презирал человека из Сити (хотя, возможно, в глубине души восхищался им и завидовал ему). Многие с удовольствием принимали приглашения на званые вечера, которые давали банкиры; кроме того, они ездили в Шотландию стрелять куропаток – охота на куропаток стала символом важного статуса банкира XIX века, – и все-таки жаль, что ему приходилось зарабатывать себе на жизнь в Сити!
Карл Йоаким Хамбро знал, что в 1815–1830 гг. не менее трех банков каждый год банкротились. Однако его вдохновлял пример многочисленных новичков, которые основывали в Сити торговые банки: Бэрингов, Ротшильдов, Шродеров, Брандтов. Энтони Гиббс приехал в 1808 г., Браун Шипли – в 1810 г., Клейнуорт – в 1830 г., Маркус Сэмюэл – в 1833 г., Гиннес и Махон – в 1836 г. (Все они по-прежнему на месте.) И вот в 1839 г. Карл Йоаким Хамбро переехал в Лондон и основал на Олд-Брод-стрит фирму «К.Й. Хамбро» (C.J. Hambro) с капиталом в 50 тыс. фунтов стерлингов.
Молодой банкир выбрал не самое удачное время. Двумя годами ранее три из семи ведущих «американских домов» в Лондоне не выполнили свои обязательства. Спад достиг низшей точки в начале 1840-х гг., когда Мэриленд и Пенсильвания отказались выплачивать проценты и никто в Сити не желал иметь дело с американскими ценными бумагами. Судя по всему, Карл Йоаким тоже переживал не лучшие времена: в 1840 г. его отцу пришлось приехать в Лондон, чтобы улаживать неприятности.
«Мне говорили, – пишет некий Луис Брамсен, служивший клерком в банке, – что Карл почти сошел с ума, во всяком случае, считал создавшееся положение чрезмерным для своих душевных сил». Но Брамсен, судя по всему, не любил Карла Йоакима. Писатель куда лучше его, Ханс Кристиан Андерсен, который приезжал в Англию в гости к своему другу Карлу Йоакиму Хамбро, описывает его в автобиографии как человека, обладавшего хорошим чувством юмора. Когда они вместе куда-то выходили, за банкира часто принимали Андерсена, человека тихого и замкнутого, а общительного шутника Хамбро – за писателя.
В 1848 г. умер Джозеф Хамбро. Он оставил сыну 295 515 фунтов стерлингов; налога на наследство тогда не было. Карл Йоаким стал лондонским банкиром, чье положение было «самым приятным и удачным». Поняв, что в лондонском обществе сторонятся «денежных воротил», он не пытался туда проникнуть. Он мог это себе позволить, поскольку ему было 40 лет, он был богат и независим. В 1843 г. английский парламент принял закон, по которому Карл Йоаким Хамбро стал гражданином Великобритании. На следующий год король Швеции Карл XIV Юхан, бывший маршал Бернадот, назначил Хамбро придворным банкиром – в знак признания успеха его банка.
Карл Йоаким Хамбро подумывал уйти на покой. Но все происходило не так, как ему хотелось. Думать об отставке было еще рано.
Датский заем
В 1848 г., после того, как Пруссия попыталась вернуть себе герцогство Шлезвиг-Гольштейн, началась датско-прусская война. Великобритания и Швеция отказались быть посредниками на мирных переговорах. В феврале 1849 г. датчане возобновили военные действия против Пруссии.
Войны даже тогда были занятием дорогостоящим. Премьер-министр Мольтке собирался было ввести подоходный налог, но отказался от этой мысли, сочтя ее «крайне инквизиторской». Такая мера требовала обширной сети осведомителей, правительство начало бы влезать в жизнь своих граждан, пострадала бы их личная жизнь. Стоит вступить на такой опасный путь, никогда не знаешь, чем все закончится. Мольтке, носителю благородных принципов, не нравилась мысль и о принудительном внутреннем займе.
Наилучшим выходом из положения казался заем за границей. Мольтке обратился в банки Санкт-Петербурга и Амстердама, но получил отказ. В Лондоне положение выглядело немногим лучше. Все знали, что положение Дании ненадежно. Иностранные займы часто оканчивались убытками для британских инвесторов. Наполеоновские войны стали для Англии тяжким финансовым бременем. В 1813 г., чтобы выплатить проценты по различным займам, в Англии вынуждены были ввести подоходный налог.
Мольтке обратился к Хамбро, который смотрел на дело куда оптимистичнее многих других обитателей Сити. Хамбро решил, что, если условия привлекут «серьезных инвесторов», заем вполне возможен. У него была такая жизненная философия. Он всегда говорил своим клеркам, что торговому банкиру нужны «опыт и знания, здравый смысл и хладнокровие».
И Бэринги, и Ротшильды отказались участвовать в «датском займе». Тогда посланник Мольтке, граф Трешов, блестящий юрист, приехал с визитом к Хамбро. Трешов знал, как Хамбро относится к Ротшильдам. Вот прекрасная возможность отомстить обидчикам! Через несколько дней Хамбро предложил выпустить облигации на сумму 800 тыс. фунтов стерлингов, из которых он сам готов был взять половину по 84. Он попросил Трешова обнародовать условия в Дании. Его соотечественники не должны думать, что «он нажился на войне».
Собрав 250 тыс. фунтов стерлингов, Хамбро понял, что ему нужны еще 150 тыс. Он обратился к Бэрингам, которые охотно согласились взять облигации – но по 77½, что означало бы полный провал. К Лайонелу Ротшильду Хамбро даже не поехал. Вместо этого он решил на свой страх и риск выпустить на рынок временные облигации.
Для человека, который всегда прославлял «опыт и знания, здравый смысл и хладнокровие», риск был велик. Хамбро предлагал облигации по курсу 86. Подписка превысила намеченную сумму в шесть раз.
Трешов поздравил Хамбро:
– Склонен полагать, что Ротшильды и Бэринги сейчас кусают локти!
Через несколько дней облигации торговались по 100. Хамбро сколотил состояние, но, как докладывал датский министр финансов королю Фредерику VII, «слава Хамбро никоим образом не меньше из-за того, что рынок неожиданно качнулся и дело обернулось для него большой прибылью».
По королевской грамоте от 6 октября 1851 г. Карл Йоаким Хамбро стал датским бароном. Титул передавался по наследству главе семьи. Барон Хамбро получил разрешение от Королевской геральдической корпорации пользоваться в Великобритании датским крестом слегка измененной формы. Такой крест висит над камином в зале правления банка «Хамбро».
Хамбро разбогател. Он купил поместье «Милтон-Эбби» за четверть миллиона фунтов. Он коллекционировал живопись и вкладывал деньги в свое имение.
Его честолюбивые замыслы осуществились. Он разбогател и пользовался почтением на своей новой родине; страна, где он родился, осыпала его почестями. Он бы очень удивился, если бы кто-нибудь предсказал ему, что главный расцвет его жизни еще впереди.
Финансирование возрождения
В 1851 г. в лондонском Сити никто не обратил внимания на то, что министром финансов Королевства Сардиния стал граф Камилло Бенсо ди Кавур. Апеннинский полуостров тогда был разделен на множество мелких государств, враждебных друг другу. До образования современной Италии было еще далеко. Среди тех, кто боролся за свободу своей родины, были хорошо известны пламенные революционеры Мадзини и Гарибальди. Но в конце концов страну объединил именно Кавур, государственный деятель. Он начал с крошечного королевства, названного по имени неприметного острова в Средиземном море и расположенного у подножия Альп и на равнинах По.
