Эдвард Чарлз Бэринг, вошедший в состав правления в 1856 г., был типичным Бэрингом, «гордым, не сомневающимся в своих силах, с глубокой верой в себя». С 1879 г. он входил в состав совета директоров Английского Банка; в 1885 г., когда его друга, Натаниэла Ротшильда, удостоили титула пэра, он стал лордом Ревелстоком. Именно под его руководством банк Baring Brothers за прошедшие семь лет разместил на 19 млн фунтов стерлингов аргентинских ценных бумаг. Очевидно, представители банкирского дома Бэрингов на время отказались от философии консерватизма и главного правила «Безопасность превыше всего», которым руководствовались их предки. Даже среди партнеров фирмы возникли разногласия по поводу методов работы лорда Ревелстока. Так, за год до описываемых событий Томас Чарлз Бэринг (чей отец, Чарлз Бэринг, был епископом Бристольским) вышел из состава правления, возмущенный тем, что лорд Ревелсток не прислушивается к его предупреждениям.
Что характерно, позже, узнав о возникших трудностях банка, Томас Чарлз Бэринг предоставил в распоряжение фирмы все свое состояние.
Такое поведение свойственно всем Бэрингам. В семье любят рассказывать о том, как первый граф Нортбрук навестил пятого барона Ашбертона, который не поддерживал отношений с фирмой и считался человеком эксцентричным, как и многие Бэринги.
– Вы слышали? – спросил лорд Нортбрук. – Банкирский дом в беде.
Лорд Ашбертон поднял голову:
– В чем дело? Крыша течет? Сухая гниль одолела?
Генри Майлдмей, один из партнеров, был так огорчен, что всю ночь расхаживал в своей комнате туда-сюда, из-за чего его близкие не могли спать. Утром, проанализировав свое состояние, он принял героическое решение. Объявил собравшимся родственникам, что отныне им придется экономить. В качестве первого шага он уволил всех лакеев и нанял лакеев меньшего роста, посулив им пониженное жалованье.
В начале ноября 1890 г. виконт Джордж Иоахим Гошен, министр финансов, написал в своем дневнике: «Поехал в банк. Все странно. Слухи об одном из первых банкирских домов». Говорили, что Бэринги предоставили обеспечение по ссуде «из одного крупного банкирского дома», что они продают «большие партии ценных бумаг», что они избавились примерно от 4 млн фунтов… Наконец в «некоем банке на Ломбард-стрит» им посоветовали обратиться в Английский Банк.
У обитателей Сити имеются чувствительные антенны. Их жизнь зависит от очень острого слуха. Даже те, кто обычно не обращал внимания на сплетни, поняли, что происходит нечто ужасное, когда сэра Эверарда Хамбро, главу крупного торгового банка Hambros Bank Ltd. и члена совета директоров Английского Банка, увидели на Сент-Суизинс-Лейн. Судя по всему, он направлялся к Ротшильдам в неподходящий для визита час – в восемь утра в субботу 8 ноября. Определенно что-то случилось.
Те, кто слышал о случившемся от «знающих людей» или людей, которые притворялись всеведущими, передавали: накануне сэр Эверард якобы беседовал с лордом Ревелстоком; после визита к Ротшильдам он «во весь опор» помчался в Английский Банк, где имел беседу с управляющим. Что случилось в кабинете Лиддердейла – уже не слухи, а история, так как сохранилась сделанная им запись того разговора. Сэр Эверард Хамбро сказал Лиддердейлу, что Бэринги «сильно увязли». Лорд Ревелсток ранее сказал ему: «В понедельник станет ясно, сможем ли мы работать дальше или придется закрываться». Обязательства банка Baring Brothers приближались к 21 млн фунтов стерлингов. Бэрингам срочно требовалась помощь – иначе им пришлось бы приостановить выплаты. Аргентинский кризис оставил их с огромными пакетами не пользующихся спросом ценных бумаг. И хотя их операции по-прежнему оставались безупречными, активы оказались частично заморожены.
Вначале Лиддердейл подумал, что падение Бэрингов повлечет за собой многие другие банки и охватит весь Сити величайшим кризисом в истории, чего не должно случиться ни при каких обстоятельствах. Лиддердейл верил, что положение Бэрингов не безнадежно. В основе своей дела у них идут неплохо; им нужно только время. Он говорил мало, но послал записку министру финансов с просьбой в понедельник приехать в Сити.
Позже в ту же субботу в банкирском доме Хамбро состоялась совершенно секретная встреча. На ней присутствовали Лиддердейл и два партнера из банка Baring Brothers, лорд Ревелсток и Фрэнсис Бэринг. Они показали Лиддердейлу баланс, который, по словам Лиддердейла, «был достаточно мрачным, но не откровенно и не определенно мрачным». «Более точные цифры» Бэринги обещали предоставить к утру понедельника. Больше почти ничего не говорилось. Покинув банкирский дом Хамбро, Лиддердейл решил, что не позволит Бэрингам испортить себе выходные. Он поехал домой, а в воскресенье повел своего маленького сынишку в зоологический сад.
Тем временем Гошен получил записку Лиддердейла и нашел ее «очень тревожной», если верить его дневнику. У него-то выходные определенно были испорчены. Он понимал, что источником всех зол стали либо Бэринги, либо утечка золота из Английского Банка. «А если окажется, что причиной всего Бэринги, по сравнению с тем, что происходит сейчас, 1866 год покажется пустяком», – писал он.
(10 мая 1866 г. крупный лондонский учетный дом Overend, Gurney & Co. прекратил выплаты; его задолженность составляла почти 19 млн фунтов стерлингов. На следующий день, в «черную пятницу» для Англии, «Сити охватил ужас, люди осаждали банки, консоли упали до 84», – как сообщал сэр Джон Клапам, историк Английского Банка.)
Когда утром в понедельник Гошен прибыл в Английский Банк, он обнаружил там «двух видных представителей Сити» (которых министр финансов тактично не называет по именам), «причем оба пребывали в унынии». Его сразу же провели в кабинет управляющего; Лиддердейла он нашел «в гораздо более мужественном состоянии».
«Вы испортили мне воскресенье», – заметил Гошен. Потом он сел и молча выслушал доклад Лиддердейла. Было решено, что Английский Банк ни в коем случае не станет вмешиваться в том случае, если банк объявит о своей неплатежеспособности. Но, если Бэринги окажутся платежеспособными, Гошен обещал оказать «всю поддержку, которая в его власти».
«Я сказал, что крупные банкирские дома должны объединиться и выдать необходимые гарантии», – записал позже Гошен в своем дневнике. Выйдя из Английского Банка, потрясенный министр финансов отправился проконсультироваться с премьер-министром и с У.Г. Смитом, государственным казначеем.
Тем временем Лиддердейл выяснил, что резерв Английского Банка составляет 10 млн 815 тыс. фунтов стерлингов – «чего совершенно недостаточно, если возникнут серьезные сомнения в платежеспособности Бэрингов». Тем не менее он считал, что банк «необходимо защитить». Он попросил министра финансов обратиться к Ротшильдам, чтобы с их помощью получить несколько миллионов от Банка Франции; кроме того, решено было запросить правительство Аргентины «по поводу сомнительных ценных бумаг». Скорее всего, Лиддердейл понимал, что вторая задача окажется трудной, почти невыполнимой.
Гошен обратился к Ротшильдам, которые выступили посредниками на переговорах с Банком Франции в Париже. Банк Франции обещал ссудить Английскому Банку 3,5 млн фунтов стерлингов золотом.
