Он редко наслаждается плодами победы. Через сутки, когда его помощники еще празднуют, Варбург снова начинает беспокоиться. В начале крупной операции он всегда задает один и тот же вопрос: «Но что мы будем делать, если ничего не получится?»
Он говорит своим помощникам, что они должны научиться прислушиваться к «знакам судьбы» и действовать соответственно. В начале 1930-х гг., живя в Германии, он сам «на горьком опыте» понял, что представители банковских кругов часто предвидят кризис, но ничего не делают, чтобы его предотвратить.
Когда Варбург уезжает из своей лондонской штаб-квартиры, он каждый день получает большой конверт с двумя папками. В папке номер один подшита переписка руководства и служебные записки, в которых упоминаются все важные разговоры и важные телефонные звонки, все входящие и исходящие письма, телеграммы и другие средства связи. На письмах и прочих документах имеются пометки – инициалы тех сотрудников, которым поручено заниматься тем или иным делом. Кроме того, свои подписи ставят все прочитавшие копии писем. Переписка руководства и служебные записки – самое важное. Кроме того, в папке номер один сложены газетные вырезки за текущий день. Там же находится список всех приобретенных и проданных облигаций и акций; протоколы ежедневного совещания, которое проходит в 9.15 утра; возможно, протоколы еженедельного совещания по инвестициям; список, названный «Секретные меморандумы»; перечень поездок всех директоров и руководящих сотрудников, которые уехали из Лондона; список всех обедов, которые дают в банке, с именами гостей; список всех новых счетов, а также ежедневный отчет.
В папке номер два содержится список компаний, которые находятся под наблюдением; список под названием «Текущие предложения» (краткие резюме всех текущих дел); список, остроумно озаглавленный «Проблемы персонала»; список всех стажеров-волонтеров в банке (он особенно дорог Варбургу, который любит молодежь); и, наконец, перечень всех денежных сделок.
Просмотрев папки, Варбург, где бы он ни находился, точно знает, что произошло в его банке в Лондоне вчера (или позавчера). Такие сведения его успокаивают; он ощущает себя в безопасности и испытывает приятное сознание того, что все отлажено и хорошо организовано. Он читает свои списки, как дирижер читает ноты. Они – отпечатки его творческого мышления и вдохновляют его на то, чтобы пробовать новые, художественные подходы в искусстве финансов. Кстати, он сравнивает сложные банковские операции с хирургическими или с театральными постановками. Для Варбурга списки и перечни служат осязаемым, ежедневно обновляемым доказательством того, что все идет гладко, что команда, которую он создал и усовершенствовал за нелегкий период обучения, работает как часы.
Команда и несколько специалистов – всего около тридцати человек – встречаются каждое утро в 9.15. Во время совещания, которое редко продолжается дольше получаса, рассматриваются все важные текущие операции и координируется вся деятельность за пределами банка. Последнее время Варбург редко присутствует на совещаниях, – по его мнению, члены его команды после многолетней подготовки «могут обойтись и без него». Тем не менее он тщательно прочитывает все протоколы.
Новые мысли, которые Варбург называет «кровеносной системой торгового банка», обсуждаются руководством в неофициальной обстановке, а затем проверяются на ежедневном совещании. В доме номер 30 по Грешем-стрит нет зала правления, как во многих более старых торговых банках Сити. У старших директоров имеются отдельные (маленькие) кабинеты. Но командный дух восполняет физический контакт в зале заседаний.
В банке S.G. Warburg & Co. принято «правило четырех», изобретенное лично Варбургом. При каждой важной операции банк Варбурга должны представлять четыре человека – один директор и его заместитель и один исполнительный директор и его заместитель. При менее важных операциях требуется присутствие по меньшей мере двух человек. Сам Варбург не является исключением из собственного правила. Когда он путешествует, обычно в одиночку, на деловых встречах к нему присоединяется еще кто-нибудь из его команды.
Континентальное влияние
Психический и интеллектуальный склад Зигмунда Варбурга определяется тремя факторами. Во-первых, в глубине души он ощущает себя европейцем. Возможно, именно поэтому он выбрал для новой жизни Лондон, а не Нью-Йорк, хотя у него имелись прочные фамильные связи на Уолл-стрит. Во-вторых, он – определенно плод нравственного и интеллектуального наследия своих предков-евреев. В-третьих, он никогда не забывает о том, что вырос в Южной Германии. В Лондоне он чувствует себя дома и любит Сити с его странными племенными обычаями. Он натурализовался в 1939 г. – его прошение о предоставлении гражданства имело ручательства нескольких видных банкиров, – но никогда не пытался изображать «настоящего англичанина», как поступают многие приехавшие позже других. Он говорит на правильном английском языке с заметным немецким акцентом, который не пытается скрыть. У него есть близкие друзья среди глав Сити. Он любит англичан, хотя иногда его озадачивают их непостижимые традиции и обычаи, – конечно, непостижимые для уроженца Центральной Европы.
Например, англичане любят притворяться глупее, чем они есть на самом деле. Варбург тепло вспоминает одного давно покойного пожилого государственного деятеля и торгового банкира. Он, бывало, выслушивал какое-нибудь предложение Варбурга, а затем спрашивал его с совершенно непроницаемым видом, но с огоньком в глазах: «Зигмунд, неужели вы в самом деле верите, что у нас получится?»
Варбург прекрасно понимал: на самом деле старый лис уже решил поддержать его и только валяет дурака.
Зигмунд получает удовольствие, задавая своим английским друзьям неудобные вопросы и следя за их реакцией. Часто после такого вопроса следует долгая, немного неловкая пауза, а затем друг говорит: «Что ж, Зигмунд… не будем загадывать наперед; как говорится, перейдем на ту сторону, когда подойдем к мосту».
В фирме S.G. Warburg & Co. любителей таких ответов называют «мостиками». Бывает, Варбург нарочно одолевает английских друзей вопросами, какие способен задать только иностранец, и слышит в ответ: «Да… очень любопытно… такие дела!»
На этом разговор обрывается.
Варбургу не слишком нравится склонность англичан к преуменьшению и замалчиванию. По мнению его помощников-англичан, сам он впадает в другую крайность и склонен к европейскому преувеличению. Их часто смущает его стремление наступать на очень чувствительные английские мозоли; его упрашивают не говорить людям в глаза неприятную правду.
«Как бы тактично вы ни выражались, вы все равно их обидите», – объясняют Варбургу.
Он только отмахивается от подобных предостережений. В мире Варбурга люди делятся на две группы. Одна группа (к которой принадлежит он сам) хочет все делать правильно, время от времени рискуя вызвать конфликт.
«В данную группу входят многие американцы и шотландцы. Представители второй группы, куда входят многие видные в Сити фигуры, так стремятся избежать любых неприятностей, что время от времени способны поступать неправильно, чтобы обойти конфликт».
