– Не вижу никакой разницы между стихами и балансовым отчетом, – сказал он.
Наша беседа велась в основном на английском, но Маттиоли, который, кроме того, свободно владеет французским и немецким, не говоря о родном итальянском, часто прибегал к заимствованиям из этих языков. Не переставая жестикулировать, он развивал тему:
– В лучшем случае и то и другое – произведения искусства, и так я к ним и отношусь. Когда я смотрю на стихи и на балансовый отчет, я стараюсь увидеть центр притяжения, фокус. Я читаю и выношу суждение. Насколько все гармонично? Есть ли естественное равновесие? Каков вес различных компонентов? Выдерживает ли их основание? Я задаюсь такими вопросами, когда изучаю отчет о прибылях и убытках, читаю сонет Шекспира, любуюсь готической архитектурой Дуомо или слушаю фугу в конце «Фальстафа» Верди. Всегда ищешь источник истины – кто это сказал, не Моммзен ли? Это справедливо по отношению к истории, философии, поэзии – и также к банковскому делу, где есть понемножку от всего.
Внезапно посерьезнев, Маттиоли понизил голос:
– Банкир всегда должен сохранять власть над деньгами. Если он когда-либо позволит деньгам получить власть над собой, дело плохо. Кроме того, банкиру никогда нельзя забывать слова кардинала Борромео: не может быть власти без служения другим людям. – Он помолчал (мне показалось, что пауза была намеренной) и затем, иронически улыбнувшись, продолжал: – Сказать, что мы служим нашей стране, – значит изречь банальность со следами самовосхваления. Но, если позволите вспомнить слова другого признанного авторитета, работа банкира, как работа правительства, должна быть «о людях, с людьми и для людей».
Далее Маттиоли сказал: хотя он сожалеет о тенденции, в соответствии с которой банкиры просчитывают все операции с точки зрения прибыли, он вовсе не считает излишне романтизированным собственный подход ко всем финансовым вопросам. По его словам, один видный инвестиционный банкир с Уолл-стрит как-то признался ему, что он видел себя в роли «человека, призванного воплощать мечты в действительность с помощью небольшого количества денег». Маттиоли улыбнулся.
– Я смотрю на дело совсем не так, – заверил он меня. – Для меня банковское дело – абстрактное искусство в абстрактном мире.
Точнее, банкир представляется Маттиоли посредником между двумя отдельными, но взаимозависимыми экономическими организмами – депозитами и займами. Роль банкира не сводится к простым арифметическим упражнениям, потому что предоставление кредита, в сущности, создает новый капитал и стимулирует образование новых депозитов в банковской системе; на самом деле, когда банк пользуется сбережениями вкладчика для кредитования, никакие деньги не снимаются со счета; впоследствии эти деньги могут пойти на развитие бизнеса, который принесет деньги другим.
– Управление кредитом – это большая ответственность, – считает Маттиоли. – Конечно, такая работа не для бюрократа. Она требует воображения и полного понимания того, что банк существует, чтобы ссужать деньги, а деньги ссужают для того, чтобы ими пользовались.
Много лет Banca Commerciale Italiana считался банком для большого бизнеса – «лицензированным рассадником толстокожих», по словам Маттиоли. Однако в последние годы фокус сместился. Сегодня средний бизнес-заем составляет всего около 20 млн лир, или 30 тыс. долларов.
– Главная проблема Италии очень стара – нам нужно больше капитала, – сказал Маттиоли. – Все остальные наши экономические проблемы вращаются вокруг нее, в том числе и конфликт между государственными предприятиями и частной инициативой – одно ждет, чтобы другое приняло решение, и оба оправдывают свое ничегонеделание, спрашивая, откуда поступят деньги, хотя все знают, что деньги, вложенные в надежную и здоровую продукцию, приносят больше денег. Куда бы вы ни посмотрели, спрос на кредит больше, чем доступное предложение. Отобрать нужных людей, которым можно предоставить кредит, среди многих возможных заемщиков – очень сложная задача.
Маттиоли, что для него характерно, довольно скептически относится к росту экономики Италии в послевоенные годы.
– Почти все цифры экономических показателей утроились, но само наше процветание привлекло внимание к ряду серьезных диспропорций, особенно в таких сферах, как образование, гигиена и средства связи… У нас впервые в истории образовалось нечто вроде полной занятости, и неизбежным последствием этого стал значительный рост власти профсоюзов, что, в свою очередь, влияет на стабильность нашей политики. Наблюдается резкий рост потребления, спрос на товары, который не способен удовлетворить внутренний рынок. А рост импорта внушает беспокойство относительно платежного баланса.
Экономическое положение Италии еще более осложняет то, что Маттиоли называет «парадоксом депрессивных областей». Он пояснил, что деньги, вложенные в депрессивный регион, довольно часто не приносят этому региону пользы. Так, огромные суммы были инвестированы в Южную Италию, самую южную и самую бедную область Апеннинского полуострова. В результате многие тамошние жители сейчас получили возможность приобретать радиоприемники и стиральные машины, мотоциклы и автомобили, произведенные по большей части в процветающих северных областях Италии. Следовательно, большая доля денег, вложенная в Юг с целью его развития, притекает назад, туда, откуда они вышли. Лишь около 24 процентов общего населения Италии живет в северных промышленно развитых регионах Ломбардии, Пьемонта и Лигурии, но эти 24 процента населения производят 50 % национального дохода. Чтобы исправить дисбаланс, правительство объявило долгосрочную программу по развитию образования, жилищного строительства и коммунального хозяйства в Южной Италии; кроме того, там предполагается построить обогатительные комбинаты, химические заводы и другие промышленные предприятия. Несколько крупных северных компаний – в том числе химическая компания «Монтека-тини» и компания «Оливетти», производитель пишущих машинок и прочей аппаратуры, – расширяют производство на Юге. Но в регионе по-прежнему ощущается нехватка квалифицированной рабочей силы. Маттиоли дал понять, что он не считает проблему Южной Италии решенной даже наполовину.
– Есть два способа помочь развитию депрессивных регионов, – считает он. – Первый состоит в оказании помощи напрямую, в виде субсидий, кредитов под низкий процент, освобождения от налогов и привилегированных инвестиционных квот. Но подобные меры лишь увеличивают вредный разрыв между защитником и защищаемым. Второй способ гораздо труднее; он заключается в том, чтобы привести к процветанию всю экономическую систему страны, в которую входит слаборазвитый регион. Этого можно достичь, модернизируя и укрепляя производственное оборудование и реорганизуя учреждения. В конечном счете такие меры способствуют налаживанию в Италии нормальных отношений с Югом, в Европе – налаживанию нормальных отношений с Италией. В целом благодаря таким мерам промышленно развитые государства во всем мире устанавливают нормальные отношения с бедными регионами. Так что задача настолько сложнее, чем просто местная неприспособленность… она способна победить даже Просперо и всех духов под его началом.
Маттиоли подошел к окнам и какое-то время смотрел, что творится на площади.
