Элль усмехнулась, явно довольная эффектом, который произвели её слова.
— Я же говорила, ты появишься одна. Я пройду в зал чуть раньше.
Легко и абсолютно естественно держа подбородок чуть вскинутым, Таша улыбнулась.
— А разве наше высочество сказало, что мы позволим появиться с нами кому-то ещё?
***
В бальном зале царил взволнованный музыкальный шум. Официальная часть речей, поздравлений и подношений уже миновала, и поток сиятельной публики схлынул, оставив в дальнем конце зала драгоценную пену своих скромных даров. Следом миновали и первые танцы, и кружащиеся пары окружали первейшие лэн, благороднейшие энтаро, важнейшие королевские мужи и светлейшие герцоги, щедро разливавшие елей светских бесед.
— А где Норман-лэн и Таша? — Джеми постарался сопроводить вопрос скучающим зевком.
— Ну, — Леогран нетерпеливо покосился на Мора, статуей дежурившего у двустворчатых дверей в зал, — они должны были появиться уже после начала.
— Сейчас определённо немного дальше, чем «после начала».
— Видимо, время ещё не пришло. — Юный герцог развёл руками. — Девушки в этом лучше разбираются.
Джеми взглянул на Орека: именинник, изумительно элегантный в тёмном с золотом наряде, увлечённо отдавал некие распоряжения седобородому старцу в синем камзоле.
— А с кем и о чём ваш дядя так увлечённо беседует?
— С Иллюминатором. Для всех остальных — о предстоящем фейерверке… и прочей иллюминации.
— А для нас? — сделал логичный вывод Джеми.
— Думаю, они обсуждают свои предпочтения в редких винных сортах.
Джеми, хмыкнув, оглядел зал.
Оркестр выводил изысканные мелизмы на балконе с вычурным резным парапетом. Под каменными сводами потолка перезванивались подвески хрустальной люстры: сотня волшебных огоньков отражалась в светлом, зеркально гладком мраморе пола сонмом светлячков. Окна по обеим стенам распахнули настежь, впуская в зал тёплый летний ветер, на скамеечках вдоль стен обмахивались веерами утомлённые лэн, к которым спешили слуги с потеющими бокалами игристого вина. Иные гости поднимались к выходу из зала по ступеням широкой лестницы.
— А что за Иллюминатор? — Джеми прислонился спиной к ближайшей колонне — и, вдруг ойкнув, поспешно юркнул за неё. — Только этого не хватало!
— Что там?
— Наследная герцогиня Эмбенская!
Леогран проводил взглядом востроглазую девицу в алом платье, которая дикой кошкой скользила сквозь толпу, будто выискивая кого-то.
— А, Ролана-лэн?
— Вы её знаете?
— Наша троюродная кузина со стороны внучатой племянницы нашей матери, свет ей небесный… И с чего вы испугались? Накануне так мило с ней любезничали.
— То было накануне…
— Ролана склонна строить из себя неприступную крепость, но вас явно сочла исключением из правил. — Леогран, ухмыльнувшись, подкрутил ус. — Не знал, что вы и в этой области одарены. Даже сами на себя не походили.
— В том-то всё и дело, — буркнул Джеми.
Проследив, как маково-алый шёлк канул в пучину пёстрой толпы, он опасливо выбрался из укрытия.
— Молодец, — снисходительно высказался Алексас. — Ты же знаешь, я не люблю легкодоступных девиц.
— Так что за Иллюминатор? — с трудом удержавшись от ответа, спросил Джеми.
— Его вызвал дядя. Из Арпагена. Как и оркестр. Оркестр, кстати, весьма приличный, дирижирует Вилердан-энтаро… вы же знаете, что его наш князь частенько на балы приглашает?
Алексас презрительно фыркнул:
— Я знаю, что концерт Гилнера Вилердана в Камнестольном был одним из лучших событий в моей жизни, а его исполнение «Арии ветра» Шоссори впервые в жизни заставило меня прослезиться, — высказался он. — Балы! Он хочет впечатлить меня тем, что Гилнер Вилердан играет на княжеских балах! Как можно быть таким невеждой?..
— Да, что-то слышал, — буркнул Джеми вслух.
Леогран рассеянно высматривал кого-то в шумной пестряди гостей.
— Вилердан-энтаро когда-то пришёл в восторг от дядиных скрипок. Заключил с ним сделку на инструменты для всего оркестра, и… и… а о чём вы меня спрашивали?
— Что за Иллюминатор? — терпеливо повторил Джеми.
— А, точно. Так его прозвали. Он ведь настоящего имени своего не сообщает… как многие волшебники, впрочем.
— Волшебни… — Джеми запнулся, запоздало сопоставив факты, читанные в книжках и услышанные от учителей. — Так это тот самый знаменитый Арпагенский мастер фейерверков и иллюзий?!
— Догадался наконец, — сострадательно заметил Алексас.
— Ну да, — подтвердил Леогран, — выпускник Адамантской Школы. Дядя сдружился с ним, ещё когда в Арпагене жил. Ах, какие фейерверки он творит! Поверьте, вы никогда… Джеми? Джеми!
Но тот уже решительно расталкивал гостей, устремляясь к старцу в синем камзоле.
Дирижёр витиевато расчеркнулся палочкой в воздухе, завершив очередной танец. Пары раскланялись, спеша к новым партнёрам или возвращаясь к прежним. В этот момент Джеми и заметил Элль, плывущую по мраморному зеркалу навстречу брату, заставившую его зачарованно застыть на полпути — и, не обращая никакого внимания на тот незначительный факт, что сиятельные персоны вокруг готовы огреть его веерами, трепетно взирать, как лэн его сердца одаривает окружающих сладкими улыбками и, наконец поравнявшись с братом, шепчет ему пару слов.
— А ещё меня в чём-то обвиняет, — пробормотал Алексас.
Светлейшие гости застыли, готовясь к новому танцу. Дирижёр утёр макушку кружевным платком, засучил рукава, постучал палочкой по пюпитру…
Тогда-то светский гомон и перекрыл громогласный голос Мора.
— Тариша Арондель Кармайкл!
Дирижёр, оглянувшись, замер с палочкой, поднятой в высшей точке замаха. Музыканты застыли со вскинутыми смычками. Треть гостей обернулась сама, ещё треть — заинтересовавшись, на что смотрят соседи, последняя треть — недоумевая, на что глядят все.
Они посмотрели на девушку, стоявшую на верхней ступеньке лестницы, ведущей в зал — и тишина зазвенела натянутой струной.
Джеми осоловело моргнул.
Таша взирала на зал сверху вниз. Перехватывая дыхание, приковывая взгляды, точно мотыльков, неосторожно увязавших в манящем и гибельном меду. Чёрный бархат её платья поглощал свет, сияя звёздами хрустальных капель, и, казалось, звёзды эти рождали странные радужные тени за её спиной.
Она улыбнулась. Сделала шаг: цокот каблучка по каменной ступени прозвучал звоном спущенной тетивы.
Спустилась вниз: с выверенной и завораживающей грацией, с неторопливым и царственным спокойствием той, что пристало всегда приходить последней.
