— Таша, не надо.
— Но ведь это правда. Разве нет? Мне никогда ничего не говорят, просто ведут за собой. От меня требуют доверия, а вот я твоего доверия, видимо, недостойна. — Она склонила голову набок: неживым, кукольным жестом. — Кто ты и кто я, говоришь? Что ж, ты прав. Ты — амадэй, избранный Кристалью, король в изгнании. Бессмертный, великий, почти святой. А я всего лишь… как там? «Глупая, глупая, глупая девочка»…
— Нет. Нет, Таша. Не говори так, прошу. — Он встал, шагнув к ней. — Я столько пробыл на этом свете, что почти забыл, что такое жизнь, но ты напомнила мне об это…
— Он твой Воин. Тот, кто убил маму. Тот, кто сделал это с нами… со мной и с Лив.
Слова прозвучали тихо, чётко, ясно. Остро, как лезвия ножей. И Арон, запнувшись, вздрогнул, словно от пощёчины.
Это выдало его с головой.
Таша долго смотрела на него.
— Как ты смеешь, — наконец прошептала она, — как смеешь говорить, что я тебе дорога… как смел говорить, что любишь, когда я — просто ещё одно очко в сведении счёта? Ты и помог мне поэтому… потому что увидел в моих воспоминаниях его. Это с тобой он играл, не со мной. Я была просто пешкой, а ты… ты знал, с самого начала знал…
Он не стал отрицать.
— Ты такой же, как он. Нет, ты хуже. Он никогда не притворялся тем, кем не является. Да, я ненавижу его. Но тебя — презираю.
Он не сказал ни слова.
— Почему ты молчишь, Арон? А как же слова о том, что ты мне не лгал?
— Всё не так, Таша, — тихо сказал он. — Всё не так, как ты думаешь.
— Я помню, как ты собирался отсидеться где-нибудь несколько дней. Помню. Тогда, в самом начале вашей игры. Ты ведь не хотел встречаться с ним, не хотел сражаться, тебе не было дело, что будет со мной дальше: главное, ты помешал его планам, выкрал Лив, увёз меня…
Он промолчал — и Таша отступила на шаг назад, во тьму.
— Я верила тебе, но теперь не знаю, была ли это моя вера. Теперь, когда я знаю, кто ты на самом деле… я не знаю, кто ты для меня.
— Всё, что я делал с тех пор, как мы встретились, я делал ради тебя. Всё, что я совершил, я совершил ради твоей защиты.
— Я хотела бы тебе верить. Но больше не могу.
— Послушай сердце. Оно не обманет.
Секунда.
Другая.
— Как скажешь.
Таша отвернулась от него — и побежала во мрак.
— Таша, нет, стой!
Арон рванул следом, выскочил из библиотеки, и десятки коридоров и десятки анфилад разбили его крик сотней отзвуков; но её уже не было видно.
А Таша бежала вниз, вниз, босиком по холодным камням, перескакивая через ступени сквозной винтовой лестницы. Бежала так быстро, словно убегала от самой себя.
Так быстро, что слёзы сохли на её щеках.
***
Он мягко, словно кошачьей лапкой, опустил зеркальце на стол. Поднялся и, оставляя за спиной извивающиеся отблески огня, направился вглубь комнаты.
— Значит, пора?
— Да, Альдрем. — Он опустился на жёсткую кушетку. — Пора.
— Итог будет подведён этой ночью?
— Промежуточный. — Он откинул голову на подушку. — Но тем не менее.
— Значит, вот и всё…
Казалось, старый слуга не мог поверить собственным словам.
— Младшенький меня не подвёл. Впрочем, в нём я всегда уверен, как в самом себе. — Он чуть улыбнулся. — И её душевный настрой… то, что надо.
Он потянулся в предвкушении.
Игра на нервах требует большого мастерства; ведь когда подходит время для решающих ходов, нервные струны должны быть настроены очень точно. Пока схема не дала ни единого сбоя. Люди так предсказуемы, если познать их достаточно хорошо — и даже братишку он знает гораздо лучше, чем тот думает.
Ведь он идеально точно рассчитал, какие решения, как и когда примет младшенький.
Арон всегда мечтал о логическом мышлении. Его с детства восхищала способность выстраивать грандиозные алгоритмы и невероятные последовательности: чистые, ясные, бесстрастные, как ледяной хрусталь. Дающие сбои один раз на миллион.
Правда, этот один раз может выпасть так невовремя…
Что ж, его девочка жива, цела и невредима. Благодаря младшенькому — во многом.
Это главное.
— Пожелай мне удачи, Альдрем. Мне предстоит ответственное мероприятие.
Остаётся только надеяться, что сегодня его день.
Или хотя бы не их.
— Удачи, хозяин.
Он скрестил руки на груди и закрыл глаза.
Пришла пора отправиться в далёкие края.
Глава одиннадцатая. Воин и Зрящий
«Алексас, вы немедленно соберёте наши вещи. Да, только мои и ваши. Выведете коней за ворота и будете ждать меня там. Да, наверное, мы уедем. Сейчас. Вдвоём. Я поговорю с Ароном, не беспокойтесь. От его слов и будет зависеть, уедем мы или нет… Вам что-то неясно?»
Слова собственного приказа эхом звучали в ушах, когда Таша стремглав вылетела за ворота.
— Вперёд! — крикнула она, вспрыгнув на Принца.
Тоскливо стригнув воздух ушами, жеребец нехотя зашагал в ночь по дороге, обвившей холм, на котором высился Клаусхебер. Серогривка послушно последовал за ним.
— Таша-лэн, — неуверенно окликнул её Алексас, — вы уверены, что…
— Нам двоим… троим… ничего не грозит. Ничего. — Её голос дрожал, на щеках мерцали в отблесках фейерверков перламутровые дорожки. — Мне… мне так сказали.
Таше даже не требовалось смотреть на Алексаса: она спиной чувствовала его непонимающий взгляд.
Ещё бы самой понять, почему она так в этом уверена.
— А святой отец…
— Это моя лошадь, не его. Ничего, найдёт другую. Кому-кому, а ему с радостью и последнюю рубаху отдадут. — Она пришпорила коня. — Ты не понимаешь, что я говорю? Вперёд!
Наконец осознав, что хозяйка настроена серьёзно, Принц сорвался на иноходь.
Таша сидела прямо, неестественно прямо. Кусая губы, до боли сжимая повод раненой рукой.
Если б реальная боль могла хоть чуть-чуть заглушить эту невыносимую, ноющую боль где-то в груди… боль осознания, что она одна — как была той ночью, когда всё началось, стоя в саду под восходящей луной, так и осталась. Боль разбитых иллюзий, что кому-то — нужна, что кому-то не всё равно. И хотелось кричать до хрипоты, ломать и крушить всё, что виделось, но оставалось лишь бежать, снова бежать. Неважно, куда, главное — от кого; только бы не видеть это лицо, эти светлые глаза, эту ненавистную тёплую улыбку.
Забавно осознавать, что враг сказал ей правду, а друг всё время лгал.
