Она — задумчиво, он — недобро.
— Господин Рикон, что вы с ним не поделили? — поинтересовалась знакомая служанка, вынырнув невесть откуда. — Стоит вам его завидеть, мрачнее тучи становитесь.
— Помолчала б, Зарка, — буркнул старик, отбирая у Таши ключ. — Будь я молоденькой девушкой, никуда бы с незнакомым человеком не поехал, да тем более ночью. Уж лучше одной.
— Так то ж дэй, господин. Они уж точно люди порядочные.
Таша провела рукой по лбу.
Странное ощущение… будто она так толком и не проснулась. А, может, и правда не проснулась? Это бы объяснило, почему она — в её-то ситуации — взвалила на себя ещё и помощь дэю.
Но нет, она не спит.
И осознание этого факта заставило Ташу досадливо опустить руки.
Ох уж эта треклятая сердобольность…
— Хотя, — подумав, добавила служанка, — я к такому дэю на исповедь ни в жисть не пошла бы.
— Это ещё почему?
— Пока каяться буду, в мыслях раз десять точно согрешу.
Старик только крякнул — а вот Таша отчётливо ощутила, как её щёки обретают подозрительный розоватый окрас.
— А что? Красавчик такой, — служанка хихикнула, — и сложен хорошо, а ряса эта его так обтягивает… и вообще кажется на редкость приличным человеком. Даже для дэя.
— В том и дело, — трактирщик сосредоточенно перекладывал бумажки. — Грешки, тёмные пятна… у каждого есть. Когда их не замечаешь, значит, их скрывают. Когда их скрывают — хотят казаться не теми, кем являются. А когда кто-то хочет казаться не тем, кем является… А, бабы! — старик неожиданно зло сплюнул на пол. — Всё равно не поймёте.
Тряхнув головой, посмотрел на Ташу: с извинением.
Потом взглянул на служанку.
— Марш в комнату, — сухо велел он, — а то отправлю полы драить. Разболталась тут, делать ей нечего.
В молчаливой обиде поклонившись, девушка скрылась в подсобке.
— Счастливого пути, — трактирщик уткнулся в гостевую книгу, — Фаргори-лэн.
Разговор был окончен.
Когда Таша и её новоявленный спутник вышли из трактира, небо только начинало предрассветно сереть.
— Подождите, святой отец, — сказала она. — Я за конём.
— Мне не трудно вас сопроводить.
Пожав плечами, Таша направилась к конюшне, слушая, как шуршат сзади чёрные одежды. Заглянула в длинное здание, ударившее по ноздрям запахом навоза, соломы, лошадей и овса.
Легонько толкнула Шерона, безмятежно спавшего рядом со входом.
— Я уезжаю, — коротко бросила она, когда конюший открыл глаза. Вместе с мальчишкой, мигом вскочившим, дошла до стойла; скормив Принцу яблоко, успокаивающе поглаживала жеребца по морде, пока Шерон его седлал.
Потом повела коня к выходу, где, прислонившись к стене, ждал дэй — но мальчишка, догнав её, радостно помахал бумажным обрывком.
— Госпожа, а карта?
— Ох, точно! Забыла. — Таша благодарно обернулась. — Спасибо.
Протянула руку, однако конюший не выпускал листок из пальцев.
— Нет, я вам объясню! По Равнине прямо-прямо поскачете, видите? Там одна только тропа и есть. Выскочить должны у деревушки Потанми, уже у самой границы. Поедете мимо неё по дороге на запад, вот она, и выскочите прям на тракт. Оттуда до Приграничного пара часов, не больше. Раза в два быстрее доберётесь… Вам чем помочь, святой отец?
Шерон наконец соизволил заметить дэя.
— Благодарю, — откликнулся тот, — но ничем.
— Святой отец ждёт меня, — вмешалась Таша, сунув карту в сумку.
— Вас? Зачем?
— Фаргори-лэн любезно согласилась подвезти меня до границы с Заречной.
Шерон уставился на Ташу. Глаза конюшего смахивали на зелёные блюдца — и заставили девушку, отвернув голову, молча вывести Принца на улицу.
Да. Она и сама знала, что поступает глупо.
Понять бы ещё, почему ей совершенно не хочется брать свои слова обратно…
Приторочить вещи к седлу много времени не заняло.
— Я не хотел бы отсиживаться за хрупкой девичьей спиной, Фаргори-лэн, — мягко вмешался дэй, когда Таша поставила ногу в стремя.
— Принц не любит чужие руки, святой отец. И слушается только меня.
— Неужели?
— Хорошо, будь по-вашему, — девушка устало отступила в сторону: доказать наглядным примером всегда быстрее и проще. — Заберётесь — будете править.
Сразу забираться дэй не стал. Вначале обошёл коня кругом. Затем, чуть склонив голову набок, заглянул Принцу в глаза.
Дружелюбно похлопал непривычно спокойного жеребца по шее — и вспрыгнул в седло; полы фортэньи, раскрывшись, легли на бока Принца чёрными фалдами, открыв чёрные же штаны, скрывавшиеся под ними.
— Фаргори-лэн, вы наговариваете на своего коня, — заметил дэй, протягивая Таше руку.
Она промолчала. Только покашляла удивлённо — прежде чем стянуть перчатки и, приняв помощь, устроиться за задней лукой седла.
Шерон зачем-то провожал их до самых врат Приграничного, не переставая настороженно поглядывать на дэя. За частоколом лента тракта круто забирала влево, на запад, обходя одуванчиковую ловушку Ложных земель, и вдоль дороги грустно шумел берёзовый перелесок.
Равнина казалась не такой и большой. Прищурившись, Таша могла даже разглядеть берёзы на том конце.
Но…
— Благодарю, сын мой.
Дэй кивнул Шерону. Крепче сжал поводья.
И негромко велел:
— Вперёд.
Медленно и осторожно Принц двинулся к Равнине.
А Шерон стоял и смотрел, как белоснежный конь касается копытами листьев одуванчиков — совсем рядом — чтобы миг спустя исчезнуть без следа.
Таша не увидела, когда Принц ступил на Равнину. Лишь почувствовала, как ударил в лицо холодный ветер, заставив зажмуриться.
И когда она открыла глаза, всё вокруг тонуло в густом белёсом тумане.
Принц встал, тревожно всхрапнув. Вязкая туманная стена доставала коню до груди. Таша оглянулась, но частокол Приграничного исчез: вместо него стелилось то же вкрадчивое туманное море, и колкий ветер скользил поверх него.
Если на тракте была предрассветная пора, то здесь царила тёмная серость. Не ночь, не утро, не рассвет.
— Это… Равнина?
— Да, — голос дэя был спокоен.
— А где же Приграничное?
— Далеко.
Дэй тронул белую гриву, и Принц послушно потрусил вперёд, постепенно ускоряя шаг; а Таша начала смутно понимать, каким образом срезался путь через Равнину.
Просто Ложные земли, помимо всех прочих интересных свойств, могли к тому же мгновенно перемещать тебя в пространстве.
