Дэй взглянул на неё, колеблясь.
— Ничего, — наконец последовал ответ. — Просто не люблю непогоду.
Таша едва заметно качнула головой.
Что же ты недоговариваешь, Арон?..
Вернувшийся Алексас тоже торжественно отказался от перекуса, и вскоре они уже выехали в поле.
Поле переливалось синим и фиолетовым: ветер тревожил цветущую живокость и кипрей. Почти заросшая тропа скорее угадывалась, чем виднелась. Стена оставшегося позади леса уползала влево, к зубьям гор, рвущим небесное полотно, по которому вкрадчиво перекатывалась жирная чёрная туча с грязно-жёлтым брюхом.
Туча молчала тем зловещим молчанием, что обычно предшествует грозе. Но Таша всегда чуяла близость дождя, и эта туча не была грозовой. Она просто…
…закрывала солнце.
Мурашки пробежались по спине до затылка, вздыбив волосы — не то от холода, не то от мелькнувшей догадки.
— И с ветром нам подсобили, конечно, — процедил Арон. — Это ведь живокость чаровальная, если я не ошибаюсь… а я редко ошибаюсь.
— А что вас в ней смущает? — поинтересовался Алексас.
— Пыльца живокости чаровальной ядовита! — затараторил Джеми в его голове. — Большая доза вызывает сонливость, чувство опьянения и смерть от остановки сердца! Пыльца этого вида чрезвычайно обильная и…
Крупные цветы шевельнули синими лепестками — и Алексас затаил дыхание, когда ветер швырнул ему в лицо горсть жёлтой пыли.
— …пора цветения приходится на липник*, - закончил брат.
(*прим.: Второй месяц лета (алл.)
— Вопрос отпадает, — усиленно отплёвываясь, изрёк Алексас. — Милая травка. Джеми мне только что про неё поведал.
— Вообще она довольно полезна, — подала голос Таша, хорошенько отфыркавшись. — В лекарственных целях.
— Отваром живокости чаровальной лечат желтуху и воспаление лёгких, а примочки отлично помогают при болезнях глаз, — разглагольствовал Джеми. — В малых дозах пыльцу используют как снотворное. Только с дозировкой надо быть очень осторожным, иначе выйдет галлюциноген вместо…
— Подожди-ка. — Алексас медленно вскинул голову. — Это не из неё случайно делают наркотик «эйфорин»?
— Не знаю, не интересовался.
— Зато я интересовался.
И юноша мрачно повернулся к дэю.
— Изволите объяснить, — любезно осведомился он, — какого демона вы нас завели на поле с опиатами, святой отец?
В серебре Ташиных глаз плеснулось удивление, но Арон лишь задумчиво натянул поводья, придержав Принца.
— Я не ездил этой тропой. Мне о ней рассказал знакомый, а ему — его знакомый. Я видел в его воспоминаниях, что первоисточник бросил некую странную фразу, но решил не придавать этому значения.
— Что за фраза?
— «Придётся пробираться, затаив дыхание».
— Зато теперь нам сполна открылся смысл этих слов, — голос Алексаса просто истекал сарказмом. — И что теперь? Повернём назад?
— Там нас ждёт кое-что пострашнее эйфорийной пыльцы. Но я уверен, что Джеми может нам поможет.
— Шлемовые чары! — радостно откликнулся тот. — Они, правда, всего два часа действуют…
— Говорит, есть чары, — нехотя признал Алексас. — Но их хватит на пару часов.
— Думаю, больше нам и не понадобится. Уступите брату место на секунду.
Алексас, кивнув, закрыл глаза.
Открывший их Джеми не стал терять времени. Пропел «ротегеро эль капо», взмахнул рукой в замысловатом пассе — и миг спустя Таша уже взирала на зыбкую прозрачную сферу, красовавшуюся вокруг его головы, угадывающуюся лишь по лёгкому перламутровому отливу, как у мыльного пузыря.
Догадываясь, что такая же теперь защищает её.
Скосив глаза, Таша удивлённо коснулась своей сферы: пальцы свободно проходили сквозь призрачные стенки, не разрушая их.
— Странная штука… и как она работает?
— Это своего рода шлем, — Джеми удовлетворённо оглядел творения рук своих, украшавшие обоих коней и троих всадников. — Он нейтрализует проходящие сквозь него яды, будь они в воздухе, в жидкости или в твёрдом предмете. Пыльцой всё равно надышимся, но без последствий.
— Отлично, — сфера вокруг головы дэя поколебалась, словно отвечая его кивку. — Тогда в путь.
Они припустили по узкой тропке среди разнотравья, задевая живокость, достающую коням до груди.
Лес в конце концов исчез за задней кромкой горизонта. Взгляду путников докучали лишь синие волны с фиолетовыми гребнями да горы в пасмурной дали. Справа медленно проплывали постепенно снижавшиеся холмы.
Не считая шелеста трав и стука копыт, приглушённого подмятыми стеблями, в воздухе висела тишина.
— Святой отец, может, стоит приберечь лошадей? — нарушил молчание Алексас.
— Не стоит. Как доберёмся до Аларета, там и прибережём.
Припомнив свою тканую карту и уроки краеведения, Таша наконец сообразила, где они находятся: на равнине Лилиас, в народе Приречной, которую Аларет отделял от болот Шэдвар, в народе Заболотья. А самым надёжным способом пересечь реку был единственный мост у городка Пвилл — там река ещё сравнительно узка, хоть и быстра… но им ведь не плыть.
— Увы, мосту недолго осталось быть самой надёжной переправой, — мягко произнёс Арон.
Таша вскинула голову — в изумлении бескрайнем, как поле вокруг.
— Ты что, собираешься его…
— Не я, а Джеми.
— Что-что? — насторожился Алексас.
— Мы как раз обсуждаем разрушение пвилльского моста. Кэны не могут пересекать текущую воду, если только мостом или паромом. — Дэй зачем-то оглянулся. — Учитывая, что это единственный мост, с паромщиками кэны вряд ли найдут общий язык, а добираться до тракта и бежать обратно до Заболотья довольно долго… этой ночью нам ничего не будет угрожать.
— А вдруг «хозяин» уже ждёт нас в приграничном трактире Равнинной? — Алексасу идея явно не особо понравилась. — Если он поймёт, что мы завели его зверушек в тупик, что ему мешает уничтожить их, устроить резню в Приграничном и создать новых, поближе к нашему укрытию? Я бы на его месте так и сделал.
— Сомневаюсь, что он захочет привлекать к себе лишнее внимание. Хотя ваша догадка насчёт трактира верна.
— Откуда вы знаете?
— Иначе кэны не выстроились бы с расчётом гнать нас к тракту.
Таша оглянулась.
Пять тенистых дорожек веером пролегали в травяном море слева от них.
— План действий, святой отец? — миг спустя спокойно вопросил Алексас.
— Они не слишком быстры. Я давно их заметил, и расстояние между нами сокращается медленно.
— Не могу сказать, чтобы это очень успокаива…
