— Напрасно стараетесь, святой отец. Я видела достаточно. — Раксэна мотнула головой. — Я ждала слишком долго, чтобы вы заставили меня отступить. Отпустите меня. Дайте мне отомстить. Иначе я так и не обрету покоя, а вы не вернёте свою дочь.
— Ошибаетесь.
— Она сама впустила меня. Она сама уступила мне место. И я не уйду, пока не сделаю то, ради чего осталась.
— Уйдёте. — Дэй не грозил, не предупреждал. Он констатировал факт. — Вы не можете уйти сами, но я вас отпущу.
— Вернее сказать, прогоните?
— Отпущу, — повторил дэй.
Он взял лицо девушки в свои ладони. Прикрыл глаза. Спустя миг она сделала то же — не понять, по своей воли или против; и какое-то время они стояли так. Просто стояли… но отчего-то по рукам Джеми вдруг побежали мурашки.
Как всегда бывало с магами, очутившимися рядом с источником огромной, бескрайней силы.
Позже он и сам не мог понять, что заставило его обернуться на зеркало и взглянуть на отражение дэя. Сощуриться, вглядываясь в магическое стекло: вспоминая, как когда-то, безумно давно, он пытался впервые разглядеть крылья Герланда, рассмотреть то, что лежит за кромкой реальности, укрытое от глаз…
И на какой-то миг, один короткий миг — всё-таки увидел, как чернота одежд Арона уступила место абсолютной белизне.
А ещё свет, исходивший от его лица, спокойным сиянием озарявший тёмную комнату.
Видение исчезло так же быстро, как появилось, и в следующий момент отражение дэя уже вновь ничем не отличалось от того, что Джеми видел обычно — но отвернулся он с удовлетворением. Увидев ровно то, что хотел.
Как раз вовремя, чтобы заметить, как Арон открывает глаза и размыкает губы.
— Силой души моей, — дэй заговорил тихо и певуче, — властью, данной мне…
Звучание слов было близким и приятным, как шелест листвы на рассветном ветру. Это было похоже на музыку в голосе Кэйрмиль — и бесконечно непохоже: его голос не настаивал, не пробивался, не ломал стены разума — он звал за собой, будто открывая запертые двери, будто указывая путь в неведомые желанные дали.
— …словом, что произнесено было в начале времён, я освобождаю тебя. — Арон приблизил своё лицо к её лицу. — Иди и будь свободна.
Он шепнул что-то ей на ухо: одними губами. Опустив руки, отстранился.
Когда девушка открыла глаза — пока ещё синие, — в них больше не было боли. Один только покой: спокойный, нездешний, светлый.
Не сказав ни слова, она медленно оглядела комнату. Задержалась взглядом на Ореке, который ошеломлённо смотрел на неё.
Потом смежила веки — и Арон подхватил Ташу, которая начала оседать на пол.
— Эффектное вышло представление, — незримо усмехнулся Алексас.
Джеми раздражённо отмахнулся, с тревогой наблюдая за девушкой, безвольно обмякшей на руках у дэя:
— Тебе бы только ёрничать, — пробормотал он.
— Да ладно. Тебе ведь тоже любопытно было посмотреть на него «при исполнении», так сказать. Не отрицай.
Джеми не ответил — радуясь, что Таша наконец открыла глаза.
Серебристые.
— Опять ты? — пробормотала она, глядя на лицо Арона снизу вверх.
— Как видишь, — откликнулся дэй.
— И снова спас?
— Можно и так сказать.
— Пф, — изрекла Таша, пытаясь встать. Получилось не особо: ноги разъезжались в стороны, как у тряпичной куклы. — И в который раз ты это проделываешь за последние дни?
— Невыносимая девчонка! — не выдержал Джеми. — Кто тебя на этот раз просил вмешиваться?
— Сердобольность. Как много раз до этого.
Таша рассеянно огляделась, явно не понимая, что происходит. Джеми немедленно вспомнились выдержки из книг, гласившие, что с момента вселения в тело призраки полностью подавляют волю и сознание жертвы, оставляя им на память лишь провал в этой самой памяти.
Их принцессе ещё повезло: большинство героев подобных историй в какой-то момент обнаруживали себя в незнакомом доме над трупом незнакомца, сжимавшими окровавленный нож в руках и понятия не имеющими, как они здесь очутились.
— Где мы? Что…
— Потерпи немного, ладно? — голос Арона звучал устало. — Да, да, вернёмся в особняк, и получишь ответы на свои вопросы… глупая, глупая, глупая ты моя девочка.
Таша вздёрнула нос:
— Если держать кипящий чайник в стеклянном колпаке, в конечном итоге разлетится либо чайник, либо колпак.
— При такой постановке вопроса колпак, конечно, предпочтительнее, — слова дэя были мягкими и чуть печальными. Он осторожно заглянул ей в глаза. — Мир?
Джеми почудилось, что девушка сощурилась в раздумьях.
Но вслух она лишь мирно произнесла:
— И взаимопонимание.
Арон в ответ только улыбнулся, светло и радостно.
— Похоже, папа с дочкой ругались, — протянул Алексас. — Интере-есно…
Джеми озадаченно размышлял, что могло послужить причиной ссоры, пытаясь сделать верные выводы из их странного диалога; но в этот момент Леогран — видно, наконец отойдя от всего, что только что увидел, — метнулся к Ореку.
— Дядя! — он бережно помог герцогу привстать на колени. — Дядя, вы в порядке?
Тот неуверенно, пошатываясь, поднялся на ноги.
— Вы… отец Кармайкл? — хрипло спросил герцог, глядя на Арона.
— Совершенно верно. — Дэй склонил голову в знак не то приветствия, не то знакомства. — Ваша светлость, сейчас вы спросите, что произошло, но предлагаю отложить разговор до возвращения в особняк. Вы не против?
— Н… нет, — Орек смущённо похватал одежду со стула, — только…
— Конечно. Собирайтесь спокойно. Мы с детьми пойдём вперёд. — Арон шагнул к зеркалу, бережно прижимая к себе Ташу. — Джеми?
Тот покорно направился к зеркалу. Скользнул взглядом по окну.
Вмиг застыл на месте, вглядываясь в лесной мрак.
— Святой отец, там…
Затылком ощутив напряжённый взгляд дэя, осёкся — и, ругая себя за неосмотрительность, торопливо шагнул в зеркальный проход. Действительно: герцогу и его семейству вовсе необязательно знать об их проблемах.
— Да, — ответил Арон, когда они очутились в чёрном коридоре между двумя зеркалами, где Орек с Леограном уже не могли их слышать. — Это кэны.
Джеми поёжился, вспоминая красные огоньки, мелькавшие среди древесных стволов.
— Они следили за нами? — прошептала Таша, пока они шли среди тёмных каменных стен.
— Всё это время.
— И почему же они бездействуют? — хмуро спросил Алексас.
— Потому что время, которого они ждут, ещё не пришло.
