Таша вздрогнула.
— Прости, — сказала Лайя, немедля ослабив очередную тугую косичку. — Больно?
— Ага, — буркнула Таша, не соврав.
Когда под словами «всё закончится» подразумевается, что рухнет любимый тобой мир, — это не может не ранить.
— Осторожнее, Лай. Так оставишь ребёнка без волос. — Кэйрмиль коротко засмеялась, и в переливах её смеха слышались оскаленные клыки. — Тальрин не видела?
— Сегодня нет, — равнодушно откликнулась Лайя: не замечая, как упоминание имени госпожи Ингран из уст Кэйрмиль заставило Ташу застыть напряжённой струной. — А что?
— Да дядя свою львицу ненаглядную потерял.
Лайя неодобрительно усмехнулась:
— Мне казалось, Картер своих любимиц держит на коротком поводке.
— Нет, этой он даёт больше свободы. И играется с ней дольше, чем с предыдущими. Всё жду, когда она наконец ему надоест.
Лайя молчала, и в молчании этом послышалось осуждение.
— Да брось, Лай. До смерти не зацелует.
— Просто не люблю, когда мужчина пользуется тем, что ты не смеешь ему отказать.
Таше не требовалось задавать лишних вопросов, чтобы понять, о чём идёт речь.
Ну да. Картер если не правая, то левая рука Зельды. И в таком случае ни одна женщина в этом замке действительно ни в чём не посмеет ему отказать — будь то поцелуй, душа или постель.
Бедная, бедная Тальрин.
— Только не говори, что дядя должен с ними церемониться, — фыркнула Кэйрмиль. — Да Тальрин бы спасибо сказать, что он…
Вдруг осеклась, точно в ответ на скрип тяжёлых двустворчатых дверей, в этот самый миг впустивших в библиотеку кого-то ещё; и когда Таша оглянулась на вход, чтобы посмотреть, кого они впустили — её взору предстал тот самый белобрысый эйрдаль, которого удостоили чести занимать место по правую руку от Зельды.
Пояснять, кто же написал записку, больше нужды не было.
При появлении эйрдаля колдуны отчего-то поспешили ретироваться, предварительно почтительно откланявшись. Как и Лайя, попробовавшая увлечь Ташу за собой; но та лишь взяла с ближайшей полки первую попавшуюся книгу — ей было немного не до того, чтобы углубляться в недра лабиринта книжных полок, — и, вернувшись на диванчик, демонстративно уткнулась в «Сангвимагию: истоки и развитие». Кэйрмиль, напротив, направилась прямиком к эйрдалю, занявшему кресло у самого камина, и до Таши донеслись отголоски их беседы о ничего не значивших событиях минувшего дня; и пусть бывшая герцогиня Броселианская увивалась вокруг белобрысого игривым котёнком, её собеседник отвечал односложно, меланхолично созерцая стену.
Когда Лайя вновь настойчиво подсказала Таше, что пора уходить, та лишь яростно взъерошила волосы, расплетя косички, и сделала вид, что всецело поглощена рассматриванием гравюр. Что ни говори, те действительно были интересными, — во всяком случае, для тех, кто мечтал посвятить свою жизнь вскрытию бренных тел почивших людей. В конце концов Лайя, помрачнев — видно, сообразила, что к чему, — удалилась, а там и Кэйрмиль, ненадолго задержавшаяся, отчаялась добиться со стороны эйрдаля какого-либо знака особого расположения. Однако даже когда за Кэйрмиль закрыли двери, даже когда лампы по всей библиотеке, в которой они остались вдвоём, погасли сами собой, эйрдаль просто продолжал сидеть, глядя на угли.
А Таша просто продолжала сидеть, уставившись на гравюры, почти неразличимые во тьме.
Что-то подсказывало ей, что проявлять инициативу лучше в других обстоятельствах и в другом месте.
— А ты умеешь ждать, посмотрю, — когда тишина уже звенела у Таши в ушах, всё же изрёк эйрдаль.
Она осторожно подняла взгляд.
Не глядя на неё, эйрдаль повелительным, не подразумевавшим возражений жестом указал на соседнее кресло. Отложив книгу, Таша подчинилась; и когда она села, чтобы эйрдаль удостоил её взглядом бесцветных глаз, — от заботы о новобранцах, продемонстрированной им на утреннем собрании, не осталось и следа.
— И что ты можешь мне сказать, потерянная и найденная наследница рода Морли?
Свершилось, подумала Таша: стараясь не ощущать себя мышкой, по доброй воле явившейся к кошке на ужин при свечах.
— Полагаю, вначале мне лучше ответить на ваши вопросы, — тоненьким голосом произнесла она, ненавидя собственное изменчивое горло. — Они же у вас наверняка есть.
— Ты ведь не надеялась провести «Рассвет» этим дешёвым маскарадом? Да, кое-кто тебя не узнал. Но только не я.
Он был совсем рядом: если б Таша положила ладонь на ручку своего кресла, их локти соприкоснулись бы. Спокойно, спокойно… вспомнить, что говорил Герланд, только и всего.
— Нет, я… это «Венец» настоял, они надеялись скрыть…
— Говори правду. — Бесцветные глаза всматривались в её зрачки, словно в колодец. — Я всё равно узнаю, если вздумаешь солгать.
От эйрдаля пьяняще и тошнотворно пахло тлеющими лилиями. Фарфоровая кожа почти светилась во мраке, развеиваемом лишь отблесками углей, тонкая острая красота черт завораживала, околдовывала, заставляла любоваться, забывая обо всём другом. Светлые волосы, светлая глаза, светлая кожа — он казался выбеленным, прекрасным порождением властвовавшей за окном зимы. Таше почудилось, что она вот-вот упадёт во тьму, чёрными звёздами светившуюся в его глазах, и её захлестнули волны паники: защита не помогла, эти глаза видят всю её, всю, до самого дна…
Медальон на груди обжёг кожу, — и в краткий миг болезненного просветления Таша нашла в себе силы опустить взгляд.
Гипноз. Очарование эйрдалей.
Как она могла быть такой дурой, чтобы смотреть ему в глаза? Или, быть может — ей…
— «Венец» не знал, зачем я пойду к вам, — облизав пересохшие губы, почти шёпотом проговорила Таша. — Просто… у них ведь нет никакой другой нечисти, и у них… не было выбора… да и вызвались только мы трое.
— Да, если пойдут трое, больше шансов, что хоть один вернётся назад. — Эйрдаль подпёр подбородок рукой, склонившись ещё ближе. Она не могла слышать его движений, не могла видеть их, — но чувствовала всё острее, чем когда-либо. — И что, они действительно надеялись утаить, что к нам явилась Ищущая господ Норманов собственной персоной?
— Они думали, что… даже если вы узнаете, вы не причините мне вреда. Они ведь нужны вам. Не в ваших интересах портить отношения…
— Они не в том положении, чтобы строить из себя гордецов, если мы случайно прикончим одного маленького оборотня. Дай-ка угадаю: «Венец» отчаянно не хочет марать свои благородные ручки, присоединяясь к нам подобным, и заслал к нам тебя, дабы сделать своего двойного агента уже тройным. Ты ведь потому и вышла из тени, потерянная наследница рода Морли? Надеялась стать любимицей короля и ещё одним шпионом «Венца» при дворе?
— Да, — пролепетала Таша.
Ну, хоть в чём-то ошибся. Уже радует.
