«У двоих колдунов, с которыми мы пили, тоже жён здесь держат. Не знаю, что подвигло остальных служить Зельде, но откровенных ублюдков среди них вроде не было. По крайней мере, на первый взгляд. — Сидя на краю кровати, Найдж задумчиво оглядел холодную комнату. Помрачнел. — А ещё завтра нас ждёт охота».
«Что за охота?»
«Прежде чем принести клятву верности Зельде, ты обязан принять участие в охоте. Убить человека».
Таша уставилась на колдуна во все глаза.
«Они здесь что… охотятся… на людей?»
«На слуг. Да».
Запустив пальцы в волосы, Таша вонзила ногти в кожу.
Охота на людей. Простых живых людей.
Немыслимо.
«Только не говорите, что мы действительно должны в этом…»
«Для рядовых членов «Рассвета» мы — простые новобранцы. Если хотим сохранить инкогнито, послаблений ждать не придётся, — тихо напомнил Алексас. — А после сегодняшнего спектакля от тебя точно щепетильного отношения к простым смертным не ждут. Не переживай, — добавил он: видно, заметив, что бледность, покрывавшая Ташины щёки, сделалась совсем уж нездоровой. — Жертв ограниченное число, а желающих добраться до них много. Далеко не у всех первая же охота бывает успешной».
Таша промолчала. Резким движением откинув одеяло, потянулась к пуговицам жилетки.
«Я спать, — буркнула она: пытаясь как-то отделаться от мысли, что завтра ей придётся смотреть, как нечисть загоняет и убивает невинных людей. — Хоть во сне от этого кошмара отдохну».
Найджу не потребовалось иных намёков, чтобы откланяться и удалиться до утра.
Когда за колдуном затворилась дверь, Таша, неподвижно застыв на постели, стала смотреть, как Алексас подбрасывает дрова в камин.
«Выше нос, моя королева. Продолжай искать во всём положительные стороны, — заметил её рыцарь в ответ на её тяжёлое молчание. — Не каждый день выдаётся возможность поработать двойным агентом, изображающим тройного».
Таша промолчала; в воцарившейся тишине слышно было, как трещат занимающиеся поленья и шуршит простынь, когда Алексас лёг под соседнее одеяло.
«Как думаешь, — произнесла она, неотрывно глядя на огонь, — если Арон меня не найдёт… Лиар и правда убьёт Зельду ради меня?»
Повернувшись набок, подперев рукой темноволосую голову, Алексас с интересом посмотрел на неё:
«Думаю, да. А почему Арон должен тебя не найти?»
«Вдруг здесь такие же чары, как в штаб-квартире «Венца»? Арон ведь не сможет их пробить».
«Даже если так, кое-кто ему поможет. Полагаю, ради тебя названые братья вполне способны действовать если не сообща, то хотя бы в одном направлении».
От этой мысли Ташу снова зазнобило.
Забавно выйдет, если она окажется должна своей жизнью тому, кто сломал эту жизнь.
«Хоть бы всё это скорей закончилось. — Откинувшись на подушку, Таша уставилась в балдахин, серевший пылью над их головами. — Помнишь, как Арон говорил нам, что всё в этой жизни делается ради любви?»
«Нет».
«Говорил. И был прав. Из-за предательства любимого Зельда хочет уничтожить мир. Из любви к предкам Андукар жаждет убить её. Из любви к ближним мы спасаем королевство. А я оказалась во всём этом потому, что Леограна слишком сильно любила его невеста, и потому, что двое амадэев когда-то не поделили любимую женщину. Смешно, правда? — Таша и правда засмеялась, но смешок этот вышел горьким, как полынь. — А ещё говорят что-то о прекрасном и светлом чувстве».
Алексас изучал взглядом её лицо, и взгляд этот был печален.
«Скажи, — произнёс он вместо ответа, — ты веришь в то, что рассказал тебе Арон?»
«Ты о чём?»
«О том, как именно умерла… Лоура».
Таша повернула голову, в изумлении встретив его пристальный взгляд.
«А с чего я не должна этому верить?»
«Лиар был заботливым, любящим братом. Судя по всему, что рассказывал Арон. И должен был желать брату счастья. Даже отобранного у него самого».
«После всего, что Лиар сделал со мной, ты действительно считаешь, что он был любящим братом?»
«Арон сам так говорил».
Таша хотела, но не успела возразить.
Да и не нашла, что именно.
«По его собственным словам — Лиар был мудрее и терпеливее его, — неумолимо продолжил Алексас. — Арон куда чаще позволял себе потакать своим слабостям и оступаться. Так неужели Лиар мог обеспечить любимому братику вечность мучений лишь за то, что сердцу не прикажешь?»
«Лиар — убийца. Эгоист. Бездушная тварь. И ты пытаешься его оправдать?»
Они говорили без слов, но Таше казалось, что скажи она это вслух, — она бы почти рычала.
«Нет. Я никогда не буду его оправдывать, — помолчав, тихо откликнулся Алексас. — Я лишь пытаюсь сказать, что в этой истории всё может быть не так, как ты думаешь».
Всё не так, Таша, сказал ей Арон вечность назад, когда она обвиняла его во лжи. Всё не так, как ты думаешь…
«Арон обещал никогда мне не лгать. Я обещала ему верить. — Таша сердито отвернулась. — И я верю».
Некоторое время она ещё чувствовала затылком взгляд, которым в молчании смотрел на неё Алексас.
Затем ощутила движение, которым он в свою очередь отвернулся к стене.
«Светлых снов, моя королева».
Не ответив, Таша накрылась одеялом с головой: сама не понимая, отчего так сильно на него так злится.
Не потому ли, что его слова резонансом отдались в мыслях куда сильнее, чем ей бы того хотелось?..
Она стоит посреди пустой улицы. Белый снег бархатной гладью застилает мрамор под ногами, белые дома вокруг разрушены, ночная тьма скрывает остальное.
Компанию ей составляет лишь чувство полной безнадёжности. А ещё одиночество и, наверное, чьи-то призраки. Нет даже ветра, лишь снег летит сверху, как пепел: город пуст и мёртв, он сам обратился в призрака.
Адамант, белый город-сказка, пал в неведомой войне.
Она делает шаг вперёд, в пустоту и снег. Зачем-то оборачивается.
Позади остаётся один-единственный след.
Снова шаг. Вокруг только снег и тьма, только белый и чёрный цвет. Снова оборот, снова след, и снова — единственный: снег уже стёр предыдущий.
Шаг. Оборот. Снег. След. Снег заметает следы… так время лечит раны. Так годы стирают память.
Шаг…
— Подождите! — завидев вдали чей-то силуэт, она бежит вперёд. — Подождите меня!
Она бежит вперёд — и, споткнувшись, останавливается.
Её ждёт мёртвый. Много мёртвых.
Таша смотрит на ровную линию шестиконечных каменных крестов. Выше её роста, абсолютно одинаковых. Откуда они прямо посреди улицы?.. Подходит к ближайшему: снег припорошил верхушку, но не занёс медной таблички с именем.
