— Что вы, дядя! — Кэйрмиль расплылась в белозубой улыбке. — Жду не дождусь дня, когда смогу лицезреть голову моего дражайшего муженька отделённой от тела. Для меня честь быть полезной…
— Не ищите здесь чести. Это лишь возможность реабилитироваться после вашего провала, только и всего, — бесстрастно заметил Андукар. — Будь вы немного осторожнее, и Клаусхебер оказался бы нашим без такого риска.
Кэйрмиль зачем-то пригладила густую чёлку: точно боясь, что холодный взгляд Андукара заметит на её лбу нечто, чего ему видеть не полагалось.
— Зато так быстрее, — возразил седовласый. — Иначе ещё пару годочков точно ждать бы пришлось, а так… что ни делается, всё к лучшенькому.
Определить выражение лица Андукара было бы весьма трудной задачей.
— В любом случае, — произнёс он, — результат усердия Кэйрмиль-лиэн нам ещё только предстоит узнать.
Кэйрмиль фыркнула. Судя по всему, она-то нисколько не сомневалась в результате.
— Как подумаю о тех дурочках, что сейчас примеряют наряды к королевскому балу, не зная, что в этом году ему не суждено состояться… — девушка весело рассмеялась. — Право, мне почти их жаль.
Звёздный свет замерцал на лоснящейся шерсти зверей, показавшихся из-за деревьев. Горящие глаза устремились в центр поляны, туда, где лежала девушка, всё ещё казавшаяся спящей, — и Андукар улыбнулся голоду в этих глазах.
— Думаю, теперь нам действительно пора, — с тщательно дозированным презрением изрёк он.
Трое существ, под ногами которых не приминался снег, исчезли.
Звери двинулись вперёд.
Когда луна вернулась на небосвод, её равнодушные лучи посеребрили обледенелые ели, пустую поляну и багровый снег.
ГЛАВА ПЕРВАЯ. МОРЛИ-МАЛЭН*
(*прим.: приставка, употребляемая при обращении к наследнице княжеского рода (алл.)
Представьте себе кабинет. Конечно, этот кабинет мало таковой напоминал — просторную комнату обставили лишь парой кресел, круглым столом да жёсткой кушеткой, — но тем не менее таковым являлся.
Кабинет занимала тьма. Во всех смыслах. Здесь редко гостил солнечный свет: бархатные гардины надёжно хранили тьму от покушений на её существование. Мрак рассеивало лишь пламя, плясавшее в камине.
А ещё тьма сидела в кресле у камина. Сидела, грея в ладонях хрустальный фужер с бренди. Хозяина кабинета не раз называли тьмой в человеческом облике — вполне заслуженно, надо признать.
Что поделаешь: в его случае зло — не столько состояние души, сколько профессия.
Он лениво покачивал фужер, наблюдая, как янтарная жидкость лижет хрусталь, всплескиваясь почти до края и бессильно опускаясь обратно.
— Альдрем, — сказал он наконец.
Старик, стоявший за спинкой кресла, почтительно склонил голову.
— Хозяин?
— А я говорил тебе, что готовится покушение на короля?
Слуга — седовласая палка в чёрном сюртуке — уставился на макушку господина с явным недоверием своим ушам.
— Откуда вы знаете?
— Я много чего знаю. — Он задумчиво перебрал пальцами свободной руки по подлокотнику кресла. — Больше, чем самому хотелось бы, пожалуй.
— Но как… когда?
— В канун Ночи Середины Зимы. Во время аудиенции с одним из герцогов, полагаю.
Альдрем в замешательстве потёр ладони друг об друга.
— Уже через четыре дня… — слуга рассеянно посмотрел в невидимое окно. — И что будете делать?
Он смотрел, как танцует огонь, лаская каминную решётку.
— Я решил, что не стоит вмешиваться.
— Но… почему?
— Всё, что нужно, сделают за меня.
Альдрем помолчал.
— Не думал, — произнёс старик, — что до этого дойдёт.
Он не ответил.
Забавно. Он-то об этом думал. Не мог не думать. И, предусматривая такой расклад, тем не менее решал, что в ближайшее время убийство Его Величества Шейлиреара Первого будет лишним: слишком это открытый, слишком… глупый шаг.
С другой стороны, не всем же быть такими умными.
Ни капли самолюбования — лишь констатация факта.
— Хозяин, — первым же словом Альдрем выдал, что будет дальше: таким тоном задают вопросы, которые долго не решались задать, — а когда вы… планируете… следующий этап?
Он невольно улыбнулся.
— Соскучился по играм, Альдрем? Или по игрушке?
Слуга промолчал.
— Чтобы её повидать, вовсе не обязательно возвращаться к игре. Можно просто попросить меня проведать Таришу Морли-Бьорк-Фаргори-Кармайкл… Мне чудится, или ты смущён?
— Кхм…
— Альдрем, ещё чуть-чуть, и поверю, что ты влюбился.
— Староват уже, хозяин.
— Не старше меня.
Самое страшное в играх — они затягивают. Они увлекают. Но, увлекшись, ты можешь забыть о контроле. Именно поэтому надо знать меру; знать грань, за которой тебя захлестнет азарт, черту, за которой окунешься в происходящее с головой. Знать время, за которое ты достаточно отстранишься, чтобы смотреть на вещи абсолютно трезво.
Уметь вовремя остановиться — золотое правило настоящего игрока.
А если ты не просто игрок, а кукловод…
Он рассеянно провёл пальцем по хрустальной грани.
— А если я уже начал, только ты не заметил?
Слуга растерянно поправил перчатки без пальцев, облившие его руки чёрным бархатом.
— Но… вы же обычно говорили…
— Привычки иногда меняются. — Он рассмеялся. Отставив фужер, потянулся за чем-то, лежавшим на столе. — Мой дорогой Альдрем… представь себе, даже ты ещё многого обо мне не знаешь.
Предмет в его ладонях тихо щёлкнул.
— Я расскажу тебе, что будет дальше. Скоро. — Он открыл карманное зеркальце в золотой оправе. — А сейчас самое время проследить, как там моя девочка. Присоединишься?
Альдрем, помедлив, кивнул.
Он провёл ладонью над зеркальцем, будто по невидимым струнам, отражение его лица исчезло в серебристой дымке — а потом сквозь дымку просеялись очертания. Другой комнаты, других лиц…
— Что там творится? — воскликнул Альдрем.
Некоторое время он просто наблюдал.
— А, — наконец изрёк он. — Её Высочество снова доверила генеральную уборку своим рыцарям.
* * *
Другой кабинет в другой точке Срединного королевства Долины Аллигран в это самое время представлял собой интересное зрелище.
Гигантским мотыльком порхала в воздухе тряпка. Угрожающе хлопая обложками, пикировали в шкаф книги. Окунались в таз с водой горшки с фиалками и, побултыхавшись там вдоволь, возвращались на свои блюдечки. По ковру деловито тёрлась щётка. Посреди кабинета стоял долговязый паренёк лет шестнадцати; сосредоточенно хмурясь, он с торжественностью дирижёра размахивал руками, кончиками длинных пальцев выписывая в воздухе замысловатые пассы.