— Предупреждаю, это скоро мне надоест, — проворчала Таша, когда они вышли из трактира. Шли снова под руку: если во дворе был снежок, то на брусчатой дороге начинался гололёд, коварно присыпанный этим снежком.
— Так противна моя забота?
— Чрезмерная забота порой куда хуже полного наплевательства.
— Привыкайте, моя королева. Когда сделаетесь Морли-малэн, вам и нос самой вытереть не дадут, наготове всегда будет служанка с носовым платочком.
— Не будет у меня никаких служанок!
— Мне кажется, или я слышу интонации Лив?
Таша, фыркнув, отвернулась.
— Ты хоть знаешь, куда меня ведёшь, заботливый мой?
— Если б не знал, не вёл.
— Придётся верить на слово.
Броселиан разительно отличался от Арпагена. Белые домишки в два-три этажа казались игрушечными, широкие улочки вымостили светлым камнем. Заснеженные крыши сияли золотом на мягком вечернем солнце, каминные трубы пряли ниточки дыма. Закутанные прохожие неторопливо шествовали мимо по своим делам.
Таша опустила натянутый по нос шарф: стало трудно дышать. Мороз немедля тронул щёки щипучей рукой.
— Рядом с Броселианом ведь находится Зачарованный лес, верно? — спросила она.
Слова обернулись облачками пара, мгновенно истаяв в прозрачном солнечном воздухе.
— Да. Там. — Алексас махнул куда-то вправо. — Он начинается сразу за крепостной стеной.
Таша вспомнила свои детские уроки краеведения и тканевую карту, расстеленную по полу.
Зачарованный лес был ещё одной из Ложных земель. Как Равнина с Криволесьем.
И, пожалуй, про эту Ложную землю было сложено даже больше легенд, чем про другие.
— Так вот почему ты говорил о феях?
— Именно.
Вспоминая те самые легенды, Таша покачала головой:
— Не думаю, что это хорошая идея.
— Криволесье и Равнину ты покинула благополучно. Зачарованный лес, пожалуй, опаснее них, но не думаю, что он будет представлять опасность для тебя.
— И когда ты хочешь туда сходить?
— Сегодня же. — Алексас подвёл её к крылечку одного из домов. — Однако прежде у нас есть ещё одно дело.
Таша вскинула голову, разглядывая вывеску подле двери. Деревянную дощечку так буйно украсили затейливой резьбой, что надпись «резных дел мастер О. Герман» не сразу можно было заметить. Рядом с надписью виднелось клеймо изготовителя: резак с обвивавшей ручку змейкой.
То же, что вчера Таша обнаружила на ножке кубка.
— Как ты узнал?..
— Пока ты спала, я бодрствовал, — заметил юноша, толкая дверь, разразившуюся возмущённым звоном потревоженного колокольчика. — Номер дома ты мне сообщить не соизволила, но клеймо мастера Германа в Броселиане хорошо известно.
Приёмная мастерской, обитая деревянными панелями, была заставлена образцами работ: от крошечных костяных фигурок на полках до громоздкого комода, приткнувшегося в углу и являвшего взору поляну танцующих фей, мастерски вырезанную на дверцах. Сидевший за конторкой парень играл сам с собой в крестики-нолики.
— Добро пожаловать в мастерскую Олеангра Германа, — заслышав колокольчик, пробубнил он без всякого энтузиазма, не поднимая головы. — Что вас интересует?
Стягивая шапку, Таша соображала, почему его голос кажется ей знакомым.
А потом, вглядевшись в парня получше, изумлённо воскликнула:
— Гаст?..
Тот наконец поднял лицо: круглое, черноглазое и симпатичное, в обрамлении тёмных кудрей. Посмотрел на неё.
— Таша?!
Мигом соскочив со своего высокого стула, Гаст бросился к ней, Таша кинулась ему на шею — и друзья детства крепко обнялись.
— Таша, Ташка! Ты! — Гаст ошеломлённо сжал её в объятиях; сила его рук чувствовалась даже сквозь плотный тулуп. — Что ты тут делаешь? Куда летом убежала? Я тебя искал, но…
— Если расскажу, не поверишь. — Прежде, чем отстраниться, она чмокнула друга в щёку. — Ты-то здесь какими судьбами? Я так…
— Не изволите ли представиться, молодой человек?
Услышав за спиной холодный голос Алексаса, Таша обернулась.
Взгляд, которым её рыцарь смотрел на Гаста, напугал даже её.
— Алексас, всё в порядке, — сказала она, повернувшись к нему, успокаивающе касаясь его плеча. — Это Гаст Онван, помнишь, я про него рассказывала? Мой друг, мы в Прадмунте…
— Так-так. — Алексас прикрыл глаза. — Гаст… не племянник отца Дармиори, случаем?
Таша кивнула.
— Ясно. Наслышан. — Глядя на Гаста, юноша усмехнулся краешком губ. — И что же ты делаешь в Броселиане?
— А ты ещё кто такой? — сузив глаза, спросил тот.
— Откровенность за откровенность. Сначала ты свою историю поведай, а потом и я свою расскажу.
Гаст задумчиво пощёлкал пальцами. Потом, сделав несколько шагов по пошарпанному паркету, открыл дверь. Перевернул табличку с той стороны надписью «закрыто», задвинул засов — и, широким жестом предложив гостям сесть на лавку у стены, примостился туда же.
— Когда ты исчезла, я отправился тебя искать, — заговорил он, обращаясь к Таше. — Дядя говорил, вы с Лив убили свою мать и сбежали… говорил, что вы оборотни. Но я не поверил.
— Оборотни?! — она гневно тряхнула кудряшками. — Что за ерунда!
— Так и знал. — Гаст удовлетворённо кивнул. — И чтоб ты маму убила… в общем, я понял, что с тобой что-то случилось. Может, похитил кто. Украл деньги у матери и поехал в Нордвуд. Лошадь брать не решился, она семье нужна. Так что на своих двоих… а там добрый человек на повозке подвёз. В городе разыскал колдунью и попросил тебя найти. У меня и вещь твоя с собой была…
Когда он запустил руку за ворот рубахи и вытащил простенький деревянный медальон на толстой нитке с двумя корявыми буквами, Таша даже не сразу вспомнила, что это; и лишь потом поняла, что давным-давно, ещё когда ей было девять, дарила его Гасту на день рождения. Купила безделушку в Нордвуде, тогда же, когда они ездили за Принцем, стянула у отца напильник и сама, не особо аккуратно, выточила на дереве инициалы друга.
Он так с тех пор его и носит?..
— Вот… ты же к нему руку приложила. Значит, по нему тебя найти можно, — пояснил Гаст. — Колдунья сидела за зеркалом, сидела, а потом и говорит: мол, можешь попрощаться со своей подружкой, не вижу я её. Либо мертва уже, либо кто-то очень сильный в плену держит, не даёт увидеть. Даже денег не взяла. Только сжала медальон в руке, расстелила карту и ткнула пальцем в Равнинную. Чутьё колдовское, мол, ей подсказывает, что где-то здесь ты… ну я и поехал. — Гаст заправил медальон обратно. — Направился в Арпаген, решил там к колдуну обратиться. Думал, может, поближе к тебе чары и подействуют… Ехал долго, хорошо ещё караван подвернулся, с собой взяли. Когда прибыл, на улице решил заночевать — деньги сберечь хотел… а тут на тебе — стражники! В тюрьму за бродяжничество на три дня отправили. Сказали, это на первый раз, дальше хуже будет. Вышел я, только к колдуну собрался… и вдруг встречаю на улице дэя одного. Я его знать не знал, а он меня по имени окликнул.
