На грани — и зная, что ты заблудился за гранью…
Таша почти обернулась — но тут морозный воздух ущипнул щёки, пряный запах костра пощекотал нос, а захлопнувшаяся дверь и окно, которое кто-то успел закрыть, заперли звуки в таверне, оставшейся позади.
С площади уходили в молчании. Таша не знала, почему молчит Алексас; но ей самой слишком многое надо было обдумать.
«О великой игре и великом игроке»…
— Всё, — наконец осмелилась заговорить она, — что она сказала про…
— Не надо, — отрезал Алексас.
От удивления Таша даже сбилась с шага.
— Что…
— Не надо, Таша. Не думай о её словах. — Он резко остановился. Повернувшись к ней, взял её за плечи, оставив толпе струиться мимо них. — Пророчества бесконечно опасны. Чем отчаяннее ты пытаешься их разгадать, тем больше заблуждаешься. Чем изощрённее пытаешься обмануть судьбу, тем вернее следуешь по предначертанному пути.
Однако зачастую твоими стараниями этот путь делается в разы болезненнее и труднее. — Её рыцарь решительно смотрел на неё, глаза в глаза. — Забудь всё, что она сказала. И я забуду. Хорошо?
Таша угрюмо кивнула, отчётливо понимая его правоту: легенд о несчастных, пытавшихся убежать от своего предназначения, которое они случайно прозревали, и правда было множество. И большинство из них отнюдь не были весёлыми.
Но всё-таки…
— Хорошо, — покорно согласилась она.
— Вот и славно. — Алексас вновь взял её под руку, чтобы повести дальше. — И спасибо.
— За что?
— Что завела меня в эту таверну. Я в своей жизни встречал немало менестрелей, но с таким даром — пожалуй, ни одного.
Таша, не ответив, опустила взгляд, глядя на мостовую, заботливо расчищенную от снега.
«О том, как он убивал ту, кого больше всех в этом мире хотел бы спасти, о короне, омытой слезами и кровью, которой он увенчал её чело»…
Впору подумать, что речь о ней. О Таше. И тогда кэны летом не зря загнали их в Пвилл, к Норманам, как раз нуждавшимся в фальшивой невесте. Ведь построить цепочку от Норманов к Его Величеству оказалось так легко; и если у Таши получится найти того, кто организовал покушение на короля, добившись благосклонности монарха, который холост и весьма хорош собой…
Да только зачем это Воину? Хочет возвести свою марионетку на трон, чтобы править королевством через неё? В таком случае он заблуждается. Играть по его правилам Таша не будет: она не пожелала становиться королевой через труп узурпатора, и уж тем более не подумает становиться ею же через его постель.
Впрочем, если вспомнить первую половину фразы — она явно не та, кого Воин хотел бы спасти «больше всех в этом мире». Конечно, у Лиара к ней некое особое отношение; но здесь речь явно шла о ком-то, кого он любит, а Таша под это определение, к счастью, никак не подходила. Дорогая, хрупкая и нужная кукла — да, любимая — слава Пресветлой, нет. Скорее всего, имелась в виду та же девушка, которая… как там… «заключила сделку с тварью из Бездны»… видимо, демоном. Тем более что герой пророчества вроде как «впустил её в своё сердце». А «корона» — символ, переносный смысл. Наверное, Маришка говорила о каких-то событиях прошлого: в конце концов, это не первая игра амадэев. Правда, что за «наказ остаться последним» и «круг жизней»? И при чём тут «цикл проклятых врат»? Можно подумать, речь о вратах Бездны, но ведь Ликбер уже запечатал их, давным-давно…
В общем, прав Алексас. Не стоит ей в этом копаться. Хотя бы потому, что куда проще думать, что их враг никогда и никого не любил.
Или разучился этому ещё шестьсот лет назад.
— Кто хочет есть? — весело спросил Алексас, толкнув трактирную калитку.
— Я! И очень, — прислушавшись к бунтующему желудку, призналась Таша. — Эта фейная вода нагуливает зверский аппетит, должна сказать.
— Я закажу ужин в комнату. А пока будем ждать, совершим очередное великое деяние.
— Свяжемся с Герландом?
— Именно.
Лишь оказавшись в тепле, Таша поняла, как замёрзла. Взобравшись с ногами на постель и укутавшись в одеяло, она следила, как Алексас готовится к предстоящему сеансу связи. Потушив свет, её рыцарь поставил горящую свечу у зеркала на стене; потом принялся расчерчивать зеркало рунными знаками, повисавшими на стекле мерцающей фиолетовой паутинкой. Доведя пентаграмму до логического завершения, Алексас сосредоточенно расчертил в каждом углу по три-четыре замысловатых символа. Не поморщившись, резанул себя по пальцу лезвием меча, чтобы оставить кровавый отпечаток на каждой из вершин получившейся звезды.
При взгляде на кровь Ташу пробрала дрожь, но она не отвернулась.
— Предупреждаю, — отступив на шаг, Алексас удовлетворённо оглядел зеркало, — Герланд будет сильно не в духе.
— Почему?
— Потому что этот ритуал не особо приятен для вызываемой стороны. Чтобы ответить мне, Герланду понадобится второе зеркало. Любое. Знаком же, что его вызывают, послужит невыносимая головная боль. Прекратится она лишь тогда, когда он примет мой вызов.
— Гуманно, — поморщилась Таша.
— Альвово. — Алексас щёлкнул пальцами.
Серебристая гладь вспыхнула перламутровым светом: на тот миг, после которого в зеркале отразилась сплошная бархатная темень.
— Герланд Лернот’ель Бальриэсс, — произнёс Алексас негромко и отчётливо, — я вызываю тебя на разговор.
Какое-то время темнота оставалась неизменно тёмной.
Затем, дрогнув, сменилась ослепительной белизной.
— Ещё раз так сделаешь… сам понимаешь, что будет, — послышался мужской голос; степень льда в нём зашкаливала в немыслимо отрицательный градус.
Белизна в зеркале померкла, обретая краски и очертания. Секунду спустя смутные цветные пятна сложились в лицо, сияющее холодной альвийской красой.
— Добрый вечер, Герланд-энтаро, — жизнерадостно произнесла Таша, вызывая удар на себя.
Впрочем, в следующий миг притворяться жизнерадостной ей стало куда труднее. От взгляда альвийских глаз — синих-синих, с серебристыми искрами, притаившимися на дне зрачков — кому угодно сделалось бы не по себе.
— А, Ваше Высочество. — Даже не стараясь скрыть иронию, Герланд склонил голову. — Чем обязан такой чести?
— Может, сын приёмный по вам соскучился, — уклончиво ответила Таша, внимательно разглядывая гобелен, висевший за спиной альва. Там красовался единорог, с изумительным искусством вытканный на лесной поляне; где бы сейчас ни были заговорщики, устроились они явно с комфортом.
— После этого — сильно сомневаюсь. — Альв протянул руку в сторону. — А вы тут неплохо получились, Ваше Высочество. Приятно было увидеть нашу принцессу живой, здоровой, цветущей…
Таша непонимающе уставилась на новостной листок, который альв услужливо поднёс к зеркалу.
