— Сменила облик, Ищущая? Недурно. Впрочем, уже не поможет, — саркастично заметил эйрдаль; в нос Таше ударила вонь тлеющих фиалок и нарциссов. — Ничто и никто в этой гостинице вам не поможет, мы об этом позаботились. А теперь либо выходи из комнаты, либо будь гостеприимной хозяйкой и пригласи меня войти.
Запахи…
— Чтобы ты убил нас обоих?
Странно, но Таша была на удивление спокойна. Сердце билось ровно, голова соображала ясно.
Очень странно: учитывая то, что она поняла, и то, что собиралась сделать.
— Деточка, ты не в том положении, чтобы торговаться.
— Нет, — произнесла она холодно. — Я приглашу тебя войти лишь в том случае, если ты поклянешься мне, что ни ты, ни кто-либо другой из общества «Кровавый рассвет» не причинит Гасту Онвану никакого вреда. И отпустишь его.
Таша давно не испытывала такого удовлетворения, как в тот миг, когда юное и потусторонне-прекрасное лицо эйрдаля вытянулось от удивления.
— Дар речи пропал? — улыбнулась она.
— Нет, — наконец опомнился эйрдаль, и на лицо его вернулась ухмылка. — Хорошо, я поклянусь. При условии, что ты пригласишь меня войти прежде, чем я досчитаю до пяти.
Сердце пропустило удар.
— Идёт? К слову, если будешь долго думать… — Другая рука эйрдаля, вдруг оказавшаяся на горле коленопреклонённого юноши, пощекотала ему сонную артерию: острым, неестественно длинным ногтем. — Кто знает, вдруг моя рука дрогнет?
— Таша, не делай этого! — Тот, кто стоял на коленях, умоляюще смотрел на неё. — Таша, не смей, слышишь?!
Небрежное движение тонкого пальца, короткий вскрик — и по шее юноши потекла струйка крови.
— Я бы попросил клятву у тебя, но она не будет иметь магической силы, увы, — небрежно произнёс эйрдаль. — Впрочем, гибель его будет быстрой. Если тебя это устраивает…
— Я согласна.
Таша не чувствовала страха. Ни капельки. Она понимала, что сейчас в комнату войдёт её смерть, но не боялась. В сознании царил ясный, кристально чистый холод: такой же, как воздух вокруг неё.
Тлеющие фиалки и нарциссы… а вот у оборотня в человеческой личине нет никаких отличительных признаков, кроме золотистого блеска в крови. И мысли её читать они не могут. Не теперь.
Они не могли знать, что она догадалась.
И что она может сделать.
Эйрдаль улыбнулся жестокой улыбкой триумфатора.
— Клянусь, — продекламировал он, ногтем чертя в воздухе неведомые знаки, вспыхивавшие синим, — что ни я, ни кто-либо из общества «Кровавый рассвет», не причинит никакого вреда Гасту Онвану, если ты пригласишь меня войти в комнату прежде, чем я досчитаю до пяти.
Порыв ветра — ещё холоднее, чем с улицы, — пронёсся по комнате. Волосы у Таши на макушке на миг встали дыбом: клятва была принята к учёту.
И тогда она попятилась прочь от порога.
— Раз.
Маленький шаг.
— Два.
Ещё один. И ещё.
— Три.
Незаметно, будто в испуге…
— Четыре.
Ослабить узел на груди…
— Ты можешь войти, — уткнувшись спиной в подоконник окна, всё ещё распахнутого настежь, сказала Таша.
Эйрдаль с гаденькой улыбкой вскинул руки. Юноша, стоявший на коленях, поднялся с коленей.
Глядя в Ташины глаза, рассмеялся.
— Куда же ты, деточка? — Он провёл ладонью по лицу, точно снимая паутину; повинуясь движением его пальцев, мальчишеское лицо таяло, перетекало в другое — безупречно красивое, безупречно холодное. — Впрочем, если хочешь выпрыгнуть из окна, мешать не будем. Далеко не убежишь, только ножки переломаешь.
Раз…
Таша разжала руки.
Полотенце легко соскользнуло к её ногам.
— Я вам не деточка, — уже заплетающимся языком сказала она, переваливаясь через подоконник спиной назад.
…два…
Эйрдали умеют двигаться очень быстро. Не говоря уже о мгновенном перемещении. Но сейчас они не видели особой нужды торопиться, а потому чужие руки лишь царапнули воздух над Ташиной пяткой.
Ещё одна роковая ошибка.
Секунда, которую Таша падала внизу, растянулась в вечность: в течение которой тьму пронзила серебристая вспышка.
…три.
У самой земли Таша поймала ветер расправленными крыльями — и, под оторопелыми взглядами эйрдалей взмывая ввысь, залилась торжествующим клёкотом.
В следующий миг маленькая и быстрая птичка ланден растворилась во тьме; а Таша — уже не в первый раз — подумала, что зло, конечно, сильнее добра, но это не отменяет его слабостей.
Ведь если бы злодеи всегда делали дело сразу, не злорадствуя напоследок — побеждать их было бы куда сложнее.
ГЛАВА ШЕСТАЯ. БАГРЯНЫЙ ВЕНЕЦ
— Он мой, — промурлыкала незнакомка, приближаясь к Гасту.
Девушка была потрясающе красива. Даже учитывая, что во тьме пустынного переулка — Гаст побежал туда, когда понял, что за ним следят — её глаза мерцали странным багровым сиянием, а кожа светилась странной, холодной, снежной белизной. Но это всё неважно, конечно, неважно: он ошибался, когда бежал, она не может причинить ему вреда…
— Уступаю даме, — вздохнул юноша, заходивший с другой стороны.
Какой-то слабый голос внутри Гаста кричал, что он не должен просто стоять и смотреть, прижавшись к стене, что надо бежать, спасаться, кричать… Но зачем? Куда ты побежишь с подгибающимися коленями…
Её сияющие глаза оказались прямо перед ним, кончики тонких пальцев коснулись щеки. Гаст беспомощно поднял взгляд, глядя на мигающий чуть поодаль фонарь. Всё-таки это странно, что все фонари вдруг погасли, когда он забежал сюда: спустя миг после того, как обнаружилось, что переулок утыкается в тупик.
— Тебе будет хорошо, мальчик, — её дыхание обожгло ему губы. — Очень хорошо, обещаю.
Внутри что-то сладко заныло от предвкушения — но в следующий миг девушка отшатнулась.
— Демоны! — сердито воскликнула она.
— Что случилось? — вскинул бровь её спутник.
— Меня обожгло!
— Охранные чары. — Юноша скривился. — Ладно, придётся без угощения обойтись. Дай-ка…
Он смолк.
Невероятным усилием повернув голову, Гаст увидел, что незнакомец встревоженно вглядывается в улицу, оставшуюся позади.
— Что? — спросила девушка.
— Ты ничего не слышала?
— Нет.
— Странно. Мне показалось…
Он осёкся на полуслове: со странным бульканьем. Ещё мгновение стоял неподвижно.
