Потом упал, и его голова — в шапке и половине разрезанного шарфа, — откатилась в сторону, оставляя на выбеленной мостовой кровавую дорожку, глядя перед собой широко открытыми глазами.
Девушка закричала. Снег под её ногами вдруг взвился в воздух вьюжным коконом — но она мигом оказалась совсем в другой стороне, у противоположной стены…
И удивлённо уставилась на свою руку: которую кто-то незримый, схватив, отвёл в сторону.
Когда возникший из ниоткуда клинок пронзил её ладонь, пригвоздив её к деревянной стене — с девичьих губ сорвался страшный, пронзительный вопль.
— Не буду лгать тебе о твоих возможностях уйти отсюда живой, — сказал Алексас, шагнув вперёд из пустоты. — Но если расскажешь мне то, что я хочу, умрёшь легко и быстро, как твой друг.
Она словно не слышала: рухнув на колени, тихо и жалобно скулила, бессильно сжимая свободной рукой рукоять клинка, глубоко загнанного в дерево.
Когда Алексас приблизился, эта же рука молниеносно метнулась к нему — но тот легко перехватил её:
— Если будешь упрямиться, придётся пустить в ход это. — В его пальцах появился арбалетный болт. — Знаешь, что цвергово серебро делает с такими, как ты?
Глаза девушки расширились, рука в ладони Алексаса судорожно дёрнулась — но тот заломил эйрдалю кисть, вызвав новый крик.
— Хочешь, чтобы вторую руку пригвоздило этим? — болт тускло сверкнул в лунном свете. — Её разъест до костей, предупреждаю. Ощущение, должно быть, пренеприятное.
Узкая белая ладонь, которую тщетно пытались выкрутить из его пальцев, замерла.
— Что тебе нужно? — безнадёжно прошептала девушка.
* * *
Какие назойливые эйрдали попались, однако, озадаченно думала Таша, закладывая очередную петлю.
После побега она бесцельно, не особо торопясь, летела вперёд, скользя над самыми крышами — никак не могла придумать, куда же ей лететь, — когда вдруг обнаружила, что её преследуют две совы. Только тут она Таша вспомнила, что эйрдали тоже неплохо умеют превращаться; ненадолго, правда, но на то, чтоб её догнать, времени бы хватило. Тогда Таша, сложив крылья, нырнула вниз и запетляла по переулкам, однако совы не отставали. Более того, летели они куда быстрее, чем хотелось бы.
И расстояние между ними потихоньку сокращалось.
Пытаясь не паниковать, Таша лихорадочно соображала, что делать. Алексаса не найти, дорогу к Гасту она не помнит…
Решение пришло одномоментно.
Взмахнув крыльями, Таша поднялась выше крыш, выше башенок ратуши, ещё выше — и полетела туда, где огромной чернильной кляксой расползся по земле Зачарованный Лес.
* * *
— Вас послал «Кровавый рассвет»? — тихо спросил Алексас.
Глаза эйрдаля расширились:
— Откуда…
— Здесь я задаю вопросы. Да или нет?
— Да, — поспешно ответила девушка.
— Мастер Герман и человек из его приёмной — тоже ваша работа?
— Мастер Герман — задача двоих других. Они уехали следом за ним в Арпаген, он умер сегодня ночью. — Она шептала быстро, лихорадочно, но не запиналась. — Того парня убили мы. Потом нам велели покончить с мальчишкой, но не сразу, чуть-чуть выждать…
— Сколько всего вас было?
— Четверо.
Алексас мягко качнул болт, зажатый между пальцами.
— Шестеро, — судорожно выдохнула девушка.
— Ещё двоих отрядили для убийства Ищущей?
— Да.
— Где они сейчас?
— Пошли за девчонкой. Мы узнали, что ты поставил защиту, и захотели выманить тебя.
— Получилось. — Алексас сдержанно кивнул. Выпрямился. — Что ж, больше мне от тебя ничего не нужно.
— Пощади, — прошептала девушка; губы её дрожали. — Я всё расскажу, я помогу, я проведу тебя в «Рассвет», если надо…
— Так ты надеялась. — Он грустно улыбнулся. — Я же сказал: ты не уйдёшь отсюда. Смерть — логичный приговор за всё, что ты сотворила, пусть даже не всегда по своей воле.
— Я не хочу умирать!
— Все те, кого ты убила, тоже не хотели.
— Пожалуйста! — Она всхлипнула. — Пожалуйста, не на…
— Прости за это, — сказал Алексас, отводя в сторону её вторую руку. — Не могу допустить, чтобы ты сбежала.
Когда арбалетный болт пригвоздил ладонь девушки к дереву, от её вопля зазвенело в ушах.
— Стой! — Гаст вдруг вспомнил, что может двигаться и кричать. — Не…
Алексас выдернул саблю из чужой руки, коротко черкнул серебристым лезвием — и крик оборвался.
Гаст смотрел, как Алексас обтирает клинок о куртку девушки. Выдёргивает болт, позволив телу упасть на снег.
Потом подгибавшиеся колени наконец не выдержали: Гаст рухнул наземь, и его стошнило.
— Иди домой, Гаст. — Он услышал усталый голос и металлический свист, с которым саблю загнали в ножны. — Мы с Ташей придём за тобой позже.
Гаст вытер рот рукой. Удержав другую рвотную потугу, пошатнувшись, встал.
— За что? — сорвался с губ хриплый вопрос. — Она сдалась, она просила пощады, она была беззащитна!
— За что? — Алексас вскинул бровь, и разгоревшиеся вновь фонари бросили тени на его лицо, высветив кровавый подтёк на скуле. — Разве недостаточно того, что она хотела убить тебя? Что она убивала до того и стала бы убивать после?
— За что… так жестоко?
— Жестокость, как и всё в этом мире, вещь относительная. — Глаза Алексаса были непроницаемы. — Это не было жестоким, Гаст. И я искренне желаю, чтобы ты никогда не узнал, что есть настоящая жестокость.
Какое-то время они смотрели друг на друга, не произнеся ни слова.
Затем Гаст отвернулся и, пошатываясь, побрёл назад; а Алексас смотрел ему в спину, пока тот не исчез за поворотом.
Спустя некоторое время какая-то женщина, случайно выглянув во двор из окна, перебудила своим криком весь дом, — но Алексаса к тому моменту там уже давным-давно там не было.
* * *
Тропа, главное — не терять тропу…
Таша влетела в берёзовый лесок и запетляла между стволов. Заметно медленнее, чем раньше. Ланден летают быстро, но быстро и устают.
Таша не смотрела назад: и без того знала, что совы приближаются. Быстро и бесшумно, как белые призраки. Они замерли было в нерешительности у самого леса, но затем, отбросив страх, продолжили погоню.
Только бы не пропустить арку…
И всё-таки Таша чуть было не пропустила её. Вначале она заметила обрыв тропы, а потом уже приметила берёзу и рябину, переплетшие свои ветви.
К ней она и направила свой полёт, наконец позволив себе заложив петлю, чтобы снова посмотреть, где её преследователи.