— И они тебя любили. Оба. Я видел… ещё летом. — Найдж смотрел ей в глаза, пристально и задумчиво. — А что насчёт Алексаса?
Невинный, казалось бы, вопрос неожиданно вогнал Ташу в краску.
— Что за вопрос? Он мой друг. И мой рыцарь, — почему-то сердито проговорили она. — Конечно, я тоже его люблю.
Найдж вскинул бровь, и на губах его снова заиграла улыбка. Загадочная, с капелькой хитрецы, притаившейся в уголках рта.
И Таша поняла, что следующий вопрос, который он задаст, будет с подвохом — ещё прежде, чем он разомкнул губы для первого слова.
— Ты уверена, — участливо спросил колдун, — что просто «тоже»?
* * *
Когда Арон, закончив с едой, аккуратно отложил вилку, чтобы снова посмотреть на Мастера Иллюзиониста — волшебник беспечно складывал кораблик из накрахмаленной салфетки.
— Да, здешняя яичница и в самом деле волшебная, — любезно произнёс Арон. — Итак… Мастер. Кажется, вы хотели поговорить.
Тот, подняв взгляд, улыбнулся:
— Ожидаемые вопросы, святой отец. Мне любопытно, как наш Гирен обзавёлся такой многочисленной и… интересной семьёй.
Он немного картавил, — отчего Лив решила, что он ещё более милый, чем кажется с первого взгляда. И ничуть не походил на великих и страшных Мастеров, о которых она была наслышана с детства. Может, он не сам Мастер Иллюзионист, а его подмастерье? Все же знают, что у каждого Мастера бывает от одного до трёх подмастерьев…
— А почему вы такой молодой, если вы учили господина Гирена, который такой старый? — не выдержав, спросила Лив. — Вы что, колдуете себе иллюзию, чтобы выглядеть моложе?
Волшебник поглядел на неё с доброжелательным интересом.
— Нет, не колдую. Просто Гирен состарился быстрее меня, потому что не пользовался своим даром, а он был одним из первых моих учеников, — пояснил Иллюзионист. Просто и серьёзно, без всякого сюсюканья, которым взрослые так любят приправлять общение с детьми — Лив это всегда ужасно бесило, — и сразу стал нравиться ей ещё больше. — Волшебники стареют медленнее, чем обычные люди, но только если постоянно используют магию. Если же они перестают её использовать, старятся даже быстрее обычного. А ещё у каждого волшебника свой возраст, в котором его старение замедляется, и я вошёл в него очень рано.
— А сколько вам лет?
— Будет сто в будущем году. — Глядя на Лив, даже ойкнувшую от удивления, Мастер тихонько рассмеялся. — Неплохо сохранился, правда?
— Представляю, как вся Гильдия Магов на ушах стояла, когда тебя избрали, — буркнул господин Гирен. — Мастер Школы в сорок-то лет…
— Заклинатель до сих пор зовёт меня молокососом, — беззаботно согласился волшебник. — И я даже не собираюсь с этим спорить. Впрочем, предлагаю вернуться к вопросу, озвученному мной ранее.
Арон вопросительно посмотрел на звездочёта. Господин Гирен оглядел полупустой трактир, подозрительно покосился на сонного хозяина за стойкой — и угрюмо кивнул; появление Мастера в этом заведении не было чем-то из ряда вон выходящим, так что Иллюзионисту и его новоявленным знакомым уделяли внимания не больше, чем требовалось для принятия заказа.
— Мы встретились довольно давно, — произнёс амадэй, мирно сложив руки на столешнице. — Я странствовал по королевству, но как-то меня занесло в Фар-Лойл, и я выручил его жителей из беды.
— Какой?
— Эпидемия. Красная лихорадка.
— Так вы целитель, — сказал Иллюзионист: как будто даже удовлетворённо.
— Да.
— Сильный?
— Довольно.
— Оно и чувствуется, — просто кивнул волшебник. — И что было дальше?
— Тогдашний пастырь Фар-Лойла оказался весьма мне признателен. Поскольку у меня не имелось ни дома, ни семьи, а пастырь был уже стар — мне предложили остаться в деревне и занять место его преемника. Я согласился.
— Значит, вот как дэй-перекати-поле осел в тихой деревушке, — бесстрастно заметил Мастер. — А что насчёт знакомства с Гиреном?
— Они с женой приехали в Фар-Лойл спустя три года после того, как я стал пастырем.
— Вернулись на историческую родину, насколько я помню?
— Да. Все другие Лормари к тому времени уже скончались, и Гирен решил продолжить семейное дело потомственных звездочётов. К слову, с момента возвращения в Фар-Лойл он ни разу не удостоил храм своим посещением. — Во взгляде амадэя, обратившемся на старика, не было и тени осуждения. — А вот его супруга на первой же исповеди призналась, что пребывает в глубоком унынии и гонит от себя мысли о самоубийстве. В следующие пару месяцев мы много разговаривали и в храме, и за его стенами, и в конце концов мысли о сведении счётов с жизнью её оставили. Потом ураган разрушил храмовую пристройку, где я жил, и семейство Лормари согласилось приютить меня на время ремонта. Думаю, именно по этой причине ремонт затянулся на пять лет.
— Вот как. — Волшебник едко усмехнулся. — И кривотолков это не вызвало?
— По неведомой причине ни господин Гирен, ни его жена, ни жители Фар-Лойла не сомневались в чистоте моих намерений, — в голосе дэя послышалась лёгкая прохладца. — К тому же я часто бывал в долгих отъездах.
— А за эти пять лет, конечно, вы так прижились в звездочётном гнёздышке и так привязались к его хозяевам… или хозяйке… что не захотели его покидать.
— Он стал для нас другом, мхм. Почти сыном, — не выдержал старик. — И для Лиден, и для меня, пусть даже заходил на мою верхотуру не так часто. Если б не Арон, меня бы, мхм, и Лиден не остановила от того, чтобы покончить с муками совести раз и навсегда.
Иллюзионист внимательно выслушал его слова. Никак не отреагировав, снова обратился к Арону:
— Проповеди ему читали?
— Нет. — Улыбка амадэя была невозмутимой. — Скорее личный опыт.
— Ясно. — Волшебник опустил взгляд, удовлетворенно оглядев получившийся кораблик: салфетку накрахмалили до такой степени, что она сохраняла форму не хуже бумаги. — А Лив откуда?
— Она сирота. Я её удочерил.
— Благородство высшей пробы, — одобрил Иллюзионист. Чуть повернул голову к господину Гирену. — Положим, с родственными связями разобрались. И что заставило нашего отшельника покинуть свой скит и вернуться в Адамант?
— Неважно, — буркнул старик.
Мастер поднял глаза. Наградил бывшего ученика долгим взглядом, под которым тот вдруг заёрзал, будто нашаливший школьник.
— Подумай ещё раз, — голос Иллюзиониста был мягким, словно прикосновение кошачьей лапки. — Я ведь не просто так спрашиваю. Вдруг помочь могу.
— Может, мхм, я семье решил столицу показать…
— Сказочки кому-нибудь другому рассказывай, — бросил волшебник. — Ты приехал, потому что у тебя была веская причина приехать. И я даже подозреваю, какая.
