Феноменальная доброжелательность этой девушки валила с ног.
— Она только недавно сетовала, что ее прекрасная соотечественница неуловима, как дым, — сказал эльфийский правитель. Как ни странно, из всех встретивших Еву улыбок его казалась наиболее человечной — и одновременно нейтральной, под стать бесстрастному лунному серебру его одежд. Учитывая, что Дэнимон стоял плечом к плечу с Повелителем дроу, облаченным в ночной бархат, зрелище выходило и вовсе фантастическое.
— В менее поэтичных выражениях, — добавила Белая Ведьма.
Она тоже была тут как тут. И, возможно, Еве только почудилось собственничество в том, как она немедленно шагнула к Лодбергу, чтобы уцепиться за рукав его мантии тонкими пальчиками.
— К счастью, из сетей Лода не ускользнуть даже дыму, — произнес Альянэл.
— О, твой Первый Советник как никто умеет расставлять сети, — фыркнула Повелительница людей, юная и смуглая королева Навиния.
Лепреконы весь вечер держались особняком, сбившись в кучку, как и гвардейцы дроу. Эльфы и люди предпочли слиться с толпой. Но эти шестеро выглядели вместе так органично, как не могли выглядеть люди (и не совсем), объединившиеся просто потому, что их окружали чужаки. Они выглядели… дружно. И явно были большим, чем просто соотечественниками и коллегами по короне.
Ева внезапно ощутила себя куда более одинокой, чем могла чувствовать себя просто девушка из другого мира, потерявшаяся среди чужих лиц.
— Надеюсь, теперь-то мы услышим от тебя твою потрясающую историю? Пожалуйста, мне так интересно! — Криста воодушевленно сжала ее ладони в своих; Ева даже сквозь перчатки ощутила, как тепла ее кожа, разгоряченная танцами и бальной духотой. Рукава белого платья Повелительницы эльфов подметали пол, золотые локоны обрамляли голубоглазое лицо, точеное, как скульптуры Венеры. — Как вы встретились с Мираклом? Как вам удалось свергнуть его тетушку? И как ты только смогла убить дракона?
— О последнем подробнее, если можно, — пропела Навиния. Высокая, гибкая, с водопадом черных волос, прижатых к голове серебряной сеткой, в облегающем солнечном шелке, она казалась противоположностью Кристы — и не менее ослепительной. — Я слышала, вы владеете огненным клинком… как и я. Хотела бы услышать захватывающую повесть о том, как одно из опаснейших созданий нашего мира удалось одолеть кому-то, кто с детства не упражняется в боевой магии и владении мечом.
Вокруг сама собой образовалась почтительная пустота. Кажется, другие гости с интересом наблюдали за беседой, но встретиться с ними глазами казалось невозможным — взгляды придворных были осторожными, как лесные зверьки, готовые спрятаться при малейшем признаке опасности. Ева подумала, что их компания, должно быть, фантастически смотрятся со стороны: дроу, эльф, колдун, королева и три попаданки, одна из которых — зомби с демоном в светлой головке.
Даже жаль, что о последних пунктах никто не подозревает.
— Это очень долгая история. Боюсь, здесь слишком шумно, чтобы я могла рассказать ее до конца, не сорвав голос.
— И правда, Вини. — В том, как Альянэл коснулся плеча Повелительницы людей, сквозило нечто почти интимное. — Полагаю, у вас еще будет возможность побеседовать с лиореттой в более благоприятной обстановке.
Перед балом Повелитель дроу скинул королевскую мантию, зато простой серебряный венец, в котором Ева видела его днем, сменил другой: изящное переплетение шипов и серебряных ветвей, державшее крупный аметист — подарок Миракла. Но еще днем Ева подумала, что дроу не потребовались бы символы королевской власти, чтобы выглядеть королем.
Альянэл из рода Бллойвуг держался, как держится тот, кто властен и не сомневается в этой власти. Прямой и статный, как клинок, он выглядел старше Миракла — не столько лицом, прекрасным в своей нечеловеческой неправильности, сколько тем, что в этом лице читалось. Во взгляде, обращенном на Еву, веял призрак насмешки; но за этой насмешкой, за вкрадчивой тигриной угрозой, читавшейся в каждом его движении, она видела того, кто испытал в жизни очень многое, и большей частью из этого была боль.
Возможно, все это Еве лишь казалось. В конце концов, она не назвала бы себя знатоком человеческой натуры. Но она слишком недавно общалась с человеком, за насмешкой и повадками утонченного хищника прятавшим искалеченную судьбу.
Это напомнило ей, зачем она на самом деле здесь. Все еще.
— Рада, что вам понравился подарок, — сказала Ева, наблюдая, как в гранях аметиста пляшут белые блики. Это помогало отвлечься от инсинуаций колдуна: она чувствовала его взгляд на своем лице. — Мне говорили, что Дети Солнца и Дети Луны неравнодушны к музыке. Скажите, это правда?
По тому, как Альянэл изогнул изломанную белую бровь, Ева поняла, что вопрос застал дроу врасплох. Немудрено — лишь для нее самой он органично вытекал из предыдущего высказывания.
На одном из уроков с Эльеном Ева задала призраку много вопросов о сказочных народах, пытаясь понять, насколько реальность отличается от фэнтезийных представлений. И не преминула спросить, действительно ли пение эльфов завораживает смертных. Как оказалось, особые, магические эльфийские песни и правда могут заворожить; но куда больше Дети Солнца и Дети Луны любили другие песни, и пели их исключительно для собственного удовольствия.
Тогда это показалось ей забавным. Не более.
Три дня назад воспоминание об этих словах обернулось маячком, подмигнувшим, чтобы указать Еве верный путь.
— Мы более музыкальны, чем люди, пожалуй, — подтвердил Дэнимон, когда Повелитель дроу промедлил с ответом. — Мы любим петь. Любим слушать звуки пения.
— А просто музыку?
— Любая музыка — песня, — наконец произнес Альянэл. — Но струны поют ее без слов.
Ева могла бы сказать то же.
Это последней каплей упало на весы ее решимости, придав сил для того, что ей хотелось — и нужно было сделать.
— Тогда, если разрешите, я вас оставлю. — Евины ладони мягко выскользнули из пальцев Кристы. — И даже если не разрешите.
— Острая аллергия на любовь к музыке?
В вопросе Снежаны вновь прозвучали отзвуки тролльего смешка, но в этот раз Ева встретила взгляд Белой Ведьмы спокойно.
— Я сама музыкант, — сказала она, прежде чем отвернуться. — И у меня есть для вас свой подарок.
— Серьезно? — голос Мэта прозвучал так кисло, что перед глазами отчетливо представилось его кривящееся личико. — Сбежать из компании прежде, чем они по-настоящему покажут зубки? Да ладно, ты правда хочешь упустить такое…
— Я здесь не для того, чтобы развлекать тебя. Или их. Сгинь.
Она почти не помнила, как дошла до кабинета. Ей даже показалось, что двери распахнулись сами собой: Ева просто не заметила лакеев, беспрепятственно впустивших внутрь будущую королеву.
Когда она вернулась в зал, неся в руке расчехленного Дерозе, кажется, кто-то посмотрел на нее недоуменно. Может, и нет — она направилась к помосту для музыкантов, не глядя ни на кого. Точно так, как выходила на сцену.
