Сейчас заглушить голос в голове было проще, чем когда-либо. Наверное, потому что в ушах все еще звучала знакомая мелодия: словно на балкон доносилось эхо романса, до сих пор гулявшего под сводами тронного зала.
— Я сказала охране, что хочу побыть одна.
Балкон был пуст. К моменту, когда Ева пришла сюда, здесь прохлаждалось (в прямом и переносном смысле) с десяток человек, благополучно пропустивших ее выступление, — но поскольку ей очень хотелось побыть одной, Ева с несвойственной ей категоричностью обеспечила себе одиночество. Так что гвардейцам у дверей был отдан приказ всех выпускать и никого не впускать.
Она сама не знала, почему почти не удивилась, что на Белую Ведьму правила не распространялись.
— Трудно отказать важному гостю из страны, с которой ваша страна очень хочет наладить дружественные отношения и который несет важное послание от Повелителя. Особенно если он умеет подобрать правильные аргументы. — Снежана налегла на камень грудью: пажеский костюмчик скрадывал ее фигуру, обточив ее почти до мальчишеской. — Повелитель Альянэл просил передать свое почтение и благодарность.
— Значит, вам понравилось.
— Ничего не смыслю в музыке. Но Алья и Лод смыслят. Им понравилось. Я им доверяю.
Голос девушки прозвучал прохладно, однако Ева улыбнулась прямоте ее слов.
В усталом опустошении, все еще владевшем ею, все равно не было места ни злости, ни колкостям.
— Я рада.
Снег над ними повисал в воздухе, оседая сверху искристым белым навесом. За границей охранной магии, окружившей балкон хрустальной стеной, мороз белил крыши и брусчатку, вился инеем на стеклах. Здесь колдовство удерживало снаружи и мороз, и ночь, не давая им затопить уютный и хрупкий людской мирок, вытеснить теплый свет, который обитатели дворца поддерживали вопреки воле темного холодного мира.
— Алья сказал, у вас… очень добрая музыка, — после долгого молчания произнесла Белая Ведьма. — Лод как-то сказал, что человек раскрывается в музыке. Слова могут обмануть. Поступки могут обмануть. Музыка идет из души и лгать не может. — Она тихо, как-то неловко хмыкнула. — Иногда я рада, что мне этот риск в любом случае недоступен.
Ева крепче сжала в пальцах смычок: тот лежал на парапете, но Ева не решалась его отпустить. Удержалась от желания красноречиво отодвинуться подальше — перчатки она забыла на помосте, и скрыть холодные руки было нечем.
— Эленвэ жаловалась, что вы никогда не играете вместе, — сказала Снежана, не дождавшись ответа. — Всегда думала, почему ее сестра упускает возможность, за которую многие бы отдали… многое. Видимо, вы просто предпочитали играть в другом плане.
— Не люблю компьютерные игры. Бесполезная трата времени, как по мне.
— У игр можно многому научиться. Если смотреть в суть. К примеру, один из величайших законов жизни я усвоила в Doom.
— И какой же?
— Если перед тобой закрываются все двери и положение кажется безвыходным, где-то поблизости обязательно отыщется открытая вентиляция. — Белая Ведьма почти мечтательно созерцала россыпь особняков вокруг дворцовой площади, расцвеченную окнами, прорезанную освещенными улочками. Снежная ночь размывала фонари, делала их призрачными и зыбкими, словно заколдованные огоньки, какими в сказках злые духи заманивают путников в болото. — Взгляд на звездное небо и наполненный музыкой слух перед сном — это лучше, чем все твои снотворные снадобья.
Ева не сразу поняла, к чему это. Лишь одновременно со следующими словами сообразила, что собеседница цитирует.
— Это из другой игры. В бисер, — хмыкнула Снежана. — Я бы посоветовала вам прочесть Гессе, но здесь достать его будет трудновато. Математика и музыка, вам бы понравилось. — Заложив руки за спину, собеседница наконец повернулась к ней. — Поскольку я ничего не смыслю во втором, зато неплохо разбираюсь в первом, в благодарность за блестящее выступление могу устроить обмен опытом и прочесть вам еще одну лекцию.
— Я уже уяснила, что такое бритва Оккама, — заметила Ева сухо.
— На сей раз не по философии. По математике. Если точнее, о проблеме решения-проверки, она же проблема Кука-Левина. — Снежана чуть наклонила голову; лицо ее ушло в тень, прячась за черными прядями. — Она входит в список так называемых «задач тысячелетия». Важнейшие задачи, которые никто так и не смог решить. Полагаю, вы о них не слышали.
— Не слышала, — подтвердила Ева, тщетно пытаясь понять, куда она клонит.
— Проблема Кука заключается в том, что на проверку любого решения уходит меньше времени, чем на решение самой задачи. Пока никому не удалось найти такую задачу, которая решалась бы быстрее, чем проверялась. Кто найдет, получит вечную славу и миллион долларов в придачу.
— Неплохо. И что, неужели это так сложно?
— Как ни странно. Хотя, возможно, я стала на шаг ближе к этому. — Снежана опустила руки. Облачко пара, сорвавшееся с ее губ, мгновенно растаяло в полумраке. — Извините за это.
К моменту, когда Ева осознала смысл последних слов, Белая Ведьма уже подалась вперед.
Ева отдернула пальцы почти в тот же миг, как их накрыли чужие. Живые. Теплые.
Почти.
Черт, черт, черт…
— Простите, не люблю, когда меня трогают малознакомые люди, — произнесла Ева так надменно, как только позволяла легкая паника. Только не показывать волнения, не показывать, что это вообще стоит внимания, что она… — Я что-то замерзла. Мне пора…
— Ты умертвие, верно?
Ева отступила на шаг, за Дерозе, щитом отгородившего ее от иноземной девчонки с холодными глазами — и паника, путавшая мысли в отчаянный клубок, уступила место звонкой пустоте.
— Не понимаю, о чем вы.
— Твоя аура. — Белая Ведьма не улыбалась, не насмехалась, не торжествовала; нотки снисходительного превосходства, к которым Ева успела привыкнуть, и те исчезли из ее речи. — У меня эйдетическая память. Я хорошо запоминаю все, что связано с визуальными образами. Твоя аура — точная копия ауры капитана королевской гвардии. Ты очень не хочешь, чтобы кто-то касался твоей кожи. Ты не ешь на людях. Да, об этом обмолвились. И Лод следил, как ты дышала, когда танцевала… и волновалась. Вернее, не дышала. А я следила за этим утром, когда ты злилась.
Ева почти ощущала, как каждый довод камнем падает на крышку ее метафорического гроба.
— Ты не краснеешь и не потеешь, — продолжила Снежана, скрестив руки на груди, неотрывно следя за Евиным лицом. — Конечно, тебя умело накрасили и хорошо напудрили, но…
— И все? — заставив себя фыркнуть, Ева чуть вскинула руку с виолончелью, готовясь к стратегическому отступлению. — Этих сомнительных оснований достаточно, чтобы выдвинуть абсолютно дикую догадку?
— …и чуть раньше я сотворила заклятие, которое понизило температуру вокруг нас достаточно, чтобы из твоего рта пошел пар.
