В конце концов, он тоже некромант, и не самый глупый. А если ему каким-то образом удастся подобрать нужный состав, у Евы исчезал даже тот сомнительный рычаг давления, который появился только что.
— Скажи, — без труда прочитав ее мысли, с мягкой настойчивостью сказал он. Скорее предлагая, чем приказывая. — Ради твоего же блага.
— Я не вправе раскрывать его секреты, — ответила Ева уклончиво.
— Это не только его секреты, но и твои. И тебя они касаются больше, чем его. Хочешь упокоиться навсегда?
— Нет. Не хочу. — Поколебавшись, она все же сощурилась, прямо вглядываясь в темную бронзу его радужек. — А вы хотите?
Пауза, предшествовавшая ответу, была почти незаметной.
— Нет. Это не в моих интересах, — тут же небрежно добавила Кейлус.
— Тогда отпустите меня.
Меньше всего его сузившиеся глаза походили на глаза человека, который способен согласиться на подобное предложение. Но во всех предшествовавших этому реакциях Ева видела достаточно беспокойства за ее персону, чтобы понять — показного пренебрежения к ее судьбе Кейлус выказывает куда больше, чем испытывает на деле. Даже если это и впрямь замешано на чисто деловых интересах.
А, значит, у нее оставался крохотный, но шанс.
— Отпустите, — повторила она. — Если я погибну… окончательно погибну… кому от этого будет лучше?
— Нет. — Он рывком отвернулся, отняв у нее возможность заглядывать ему в глаза: снизу вверх, открыто, непозволительно доверчиво. — Я не упущу такой шанс отомстить.
— Отомстить кому? За что?
Но Кейлус уже отошел к двери, на ходу звоня в колокольчик, который достал из кармана. И слова, явно вырвавшиеся у него спонтанно, бездумно, прояснять не стал.
— Отдыхайте, лиоретта. Юми скоро придет, проводит вас до спальни. На случай новых эксцессов. — Ей поклонились с подчеркнутой, преувеличенной, издевательской любезностью. — Раз вы не склонны к сотрудничеству, я поищу в книгах, что может вам помочь.
Ева молча проследила, как он уходит. Не решаясь последовать его примеру в одиночку (еще упадет где-нибудь в коридоре), покорно дождалась горничную.
К счастью, обошлось без новых приступов.
Когда Юми, препроводив ее до дверей спальни, тихо удалилась, Ева устало опустилась на кровать. Уронила голову на руки, пытаясь понять, что делать в изменившихся обстоятельствах.
Черт. Черт. Черт.
По-другому и не скажешь.
— Так-так, — почти довольно пропел легкий на помине Мэт, проявляясь на подоконнике. — Вот и последствия.
— Твоих рук дело? — подозревая, каким будет ответ, на всякий случай безнадежно спросила девушка.
— Сама ведь знаешь, что нет. — Сидя напротив, демон улыбнулся мрачности в ее лице. — Сестричка рассказывала тебе, что происходит с альпинистами на большой высоте? Считай, ты сейчас тоже начинаешь страдать от гипоксии. И не только от нее.
— Она пыталась. Я не хотела слушать.
— Люблю время от времени посматривать в горы… презабавные там бывают случаи. Кто-то делился кексом с невидимками. Кто-то начинал советоваться с собственными ногами, куда ему идти. Кто-то раздевался, потому что в минус пятьдесят в куртке ему становилось жарковато. Кому-то мерещилось, что добрый незнакомец поит его чаем, и в благодарность отдавал ему свои ботинки. На высоте семи тысяч метров результат, как ты понимаешь, был довольно печальным. — Будто угадав ее мысли по выражению глаз, угрюмо устремленных в пол, Мэт улыбнулся шире. — Не надумала пойти по легкому пути?
— Нет. Не надумала.
— Жаль, жаль. А то наш малыш, видишь ли, вряд ли поспеет к тебе на помощь в ближайшее время.
— Ты видел Герберта?! — Ева вскинула голову, и руки ее, дрогнув, непроизвольно упали на колени. — Что с ним? Только не говори, что Мирк его на дуэли…
— Я-то лишен такой бесценной неудобной мелочи, как материальное тельце. Так что не обязан сидеть в четырех стенах, — бесцеремонно перебив ее, заметил демон колко. — Дуэль не состоялась. Ее прервала королева.
— Хоть это хорошо, — выдохнула Ева, успевшая нарисовать себе в уме всяческих ужасов.
— И она же потом забрала племянничка во дворец, приказав ему безвылазно сидеть в четырех стенах. Клятвой вассала.
С губ Евы невольно сорвалось что-то среднее между стоном и ругательством, желавшим Ее Величеству Айрес тройной альтерации или хотя бы долгой и мучительной модуляции в тональность несуществующей степени родства.
— Что, так и приказала?
— Увы, формулировка была более точна, — обрубил Мэт, не позволив цепляться за надежду, что Герберту поможет пример их недавнего противостояния. — Малышу из дворца не выбраться, пока она не сменит гнев на милость. А я сомневаюсь, что это случится скоро.
Осознав, что грызет губы, Ева торопливо разомкнула их, глотнув воздуха для последующих слов.
— У Герберта был план. Как обмануть клятву. Он говорил, что продумал… — судорожно вспоминая, что именно Герберт говорил, рассказывая о своей клятве, она посмотрела на демона почти мучительно. — Он ведь придумал что-то?
Мэт качнул головой. Неторопливо, как движение неумолимого маятника, отсчитывающего минуты до гибели.
— Сожалею.
Осознав, что теперь вместо губ кусает костяшки пальцев, Ева сердито стукнула по колену непроизвольно сжавшимся кулачком:
— А даже если он и правда придумал, ты все равно мне не скажешь, так? Тебе это на руку. Моя беспомощность. Чтобы ты мог опять завести шарманку про сделку.
— О, женщины. Имя вам несправедливость. — Мэт спланировал с подоконника на пол; фосфоресцирующие глаза мерцали с самым искренним сочувствием. — Кажется, факты говорят в мою пользу. Почему, как ты думаешь, он до сих пор за тобой не пришел? Что на свете могло бы остановить его?
— Дом Кейлуса окружен магической защитой. Он сам говорил. Может, Герберт и приходил уже, просто я не…
— Ты правда думаешь, что такому умнице, как наш малыш, доставила бы проблем какая-то там защита?
Ева хотела ответить «да». В конце концов, на службе у Кейлуса состояли бывшие типы из Охраны, а они свой хлеб ели, можно сказать, прямиком из королевских рук — и уж точно не за просто так. Затем задумалась, хорошо ли с ее стороны сомневаться в собственном возлюбленном, по всеобщему признанию являвшим собою величайшего гения всея Керфи.
Зависнув меж двумя противоположными по сути убеждениями, в ступоре уставилась на цветочные узоры, вившиеся по ковру.
— Скоро тебе станет хуже, — сказал Мэт, наблюдая за сомнениями и размышлениями, калейдоскопом сменявшимися в ее лице. — Предупреждаю.
— Значит, Кейлус поймет, что держать меня в заточении дальше глупо.
— Или попытается подобрать свой метод поддержки твоего тела и мозга в форме. Вполне возможно, даже тогда, когда будет уже поздно. Ты, конечно, и сейчас немножко мертва, но если станешь еще мертвее…
