— Ты никого не спасла, глупая, — сказал Мэт: теперь с собственным лицом, издевательски смеющимся. Он стоял над телом Кейлуса, без стона, без вскрика рухнувшего наземь. — Даже себя.
Она сама не заметила, как оказалась на ногах. Сама не заметила, как в руке оказалась Люче. Осознала лишь, что в один миг очутилась рядом с демоном, и пальцы сами взметнулись, направляя золотое лезвие в чужое сердце — если, конечно, у демона могло быть сердце.
Клинок вонзился легко и беззвучно.
Подняв взгляд от места, где сталь вошла в фиолетовую ткань, искрящуюся звездным аметистом, Ева посмотрела на того, кого убила.
Она так и не поняла, от чего проснулась. От звучания голоса, велевшего ей очнуться — или от ужаса, прошившего ее, когда она поняла, что смотрит в мертвые глаза Герберта.
— Тише, — сказал некромант, когда она дернулась в его руках. — Ты дома.
Герберт. Живой. Теплый. Настоящий.
Дома…
Моргнув, привыкая к свету, Ева огляделась. С чего-то ожидая увидеть свою комнату в московской квартирке — с Динкиным пианино, мерцающим компьютерным монитором на столе и подушками с Тоторо, сереющими на диване. Но, конечно, вокруг была только ванная комната, где она так часто приходила в себя после целительного сна.
Нет. Она не дома. Но она в безопасности. И Герберт снова рядом.
Значит, Мэт сдержал обещание…
— Ты же был у Айрес, — немного сонно проговорила Ева. Полулежа на коленях у некроманта, примостившегося на полу, с мокрыми волосами, закутанная в огромное холщовое полотенце: видимо, Герберт только вытащил ее из бассейна.
— Был, — согласился он, прежде чем склониться к ее лицу.
Часы в теплой воде — она всегда была теплой, даже когда Ева просыпалась — сделали свое дело. На сей раз их губы были примерно одинаковой температуры.
— Не представляешь, как я рад, что ты в порядке, — произнес Герберт потом. Пусть даже предшествовавшее словам сказало все лучше них.
Она слабо улыбнулась. Села сама, рядом с ним — просто чтобы убедиться, что она может.
Ни следов галлюцинаций. Если, конечно, это все не одна сплошная галлюцинация. Воспоминания о последних сутках, проведенных в доме Кейлуса, всплывали урывками, словно тающие осколки кошмарного сна.
То, как она заключала сделку, и вовсе почти не помнилось.
— Надо же. Все получилось. — Еще не веря до конца, что ее безумная авантюра увенчалась успехом, Ева плотнее завернулась в полотенце, завязав его на груди. — Расскажешь мне, как я…
Детали сделки просочились сквозь лохмотья памяти одновременно с тем, как увидела Люче. Детали, напомнившие, что Мэт никак не мог доставить ее прямиком в замок Рейолей.
Впрочем, эти мысли отошли на задний план, когда Ева увидела золотое лезвие, мерцающее на шерсти свернутого комом плаща.
Третий раз. Ее клинок покинул ножны в третий раз. Теперь у них всего сутки, прежде чем придется вложить его обратно, или чары иссякнут. Иначе говоря, добро пожаловать на поклон к гному.
Когда? Зачем?..
— Почему… — растерянность, овладевшая Евой, даже говорить ей толком не дала: теснившиеся в голове вопросы распихивали друг дружку, просясь на язык все одновременно. — Где ножны?
— Остались в особняке Кейлуса, полагаю. — Герберт ответил очень спокойно. Так спокойно, словно самого себя в этот миг убеждал оставаться спокойным. — Не волнуйся, я их верну. Как только чуть уляжется шум, и в особняк можно будет проникнуть незамеченным.
— Я… Мэт… он достал ее? — забыв, что некромант не должен ничего не знать о сделке, она непонимающе, в легкой панике отвернулась от Герберта. Переместилась ближе к Люче: не поднимаясь, ерзая коленками по полу. — Но теперь… как мы теперь?
Ответа не последовало. Один странный, судорожный какой-то выдох. И откуда-то взявшийся ритм, отбиваемый чьими-то туфлями по мрамору.
Ева еще успела подумать, что это Миракл. Или Эльен. Хотя призрак по понятным причинам ходил бесшумно. И, лишь обернувшись, осознала всю несусветную глупость этой гипотезы.
Впрочем, то, что она увидела, казалось еще невероятнее.
Может, она все еще спит?..
Опустившись на колени, в движении проявляясь из воздуха, женщина в алом шелке подхватила Герберта прежде, чем тот успел повалиться набок. Обняла, словно собираясь баюкать перед сном.
Заглянула в лицо некроманта — бледное, с кровью, медленно прочерчивавшей щеку от ноздрей, с полуприкрытыми глазами, в которых еще читалось мучительное изумление.
Был, сказал он минутой раньше. Был в гостях — в плену — у Айрес. А теперь здесь, отпущенный на волю. Ведь это так умно: поймать пташку, посадить в клетку, заставив истосковаться по тому, с кем она никак не могла повидаться в заточении — а потом отпустить, чтобы посмотреть, куда она тебя приведет…
— Бедный, маленький мой глупыш, — молвила Айрес тирин Тибель. В голосе ее звучала печаль. — К сожалению, любовное безумие тебя все-таки не оставило. Иначе сразу бы проверил, все ли в порядке с защитой замка… и не внес ли в нее кто-нибудь изменения, пользуясь твоим отсутствием, чтобы иметь возможность войти незамеченным. — Коротко, едва слышно вздохнув, женщина следила, как ее наследник засыпает: с чуть приоткрытым ртом, так и не успев ничего сделать или сказать. — Знал бы ты, как я надеялась, что ошибалась.
Когда отступивший шок вернул ей способность двигаться, Ева среагировала, не думая. Одной рукой схватила Люче, другой на автомате выплела руны, выставляя щит — и рванула вперед. Атакованная королева не отпустила племянника, даже не встала: только приподняла одну руку, едва заметно шевельнув пальцами.
О том, что лучше было призвать смычок, Ева подумала, лишь когда Люче беспомощно полыхнула, отскочив от вражеского барьера. В тот же момент, как ее собственный щит пошел трещинами — всего от пары разбившихся об него заклятий. Айрес тирин Тибель не зря слыла самой могущественной колдуньей Керфи.
У смычка, в ближнем бою пробивающего магические щиты, оставался хоть малюсенький шанс нанести удар.
Впрочем, выпал бы ей этот шанс, узнать Еве было не суждено.
Третье заклятие заставило ее барьер исчезнуть. Четвертое — швырнуло через всю комнату на стену, сопроводив удар стеклянным звоном. Точно, на стене ведь было зеркало… Где Эльен? Как Айрес стала невидимой? Как прошла через закрытую дверь ванной? Хотя с магией-то…
Глупо, глупо, глупо…
— Ну здравствуй, героиня, — сказала Айрес тирин Тибель, когда Ева упала на пол — и прежде, чем упала обратно во тьму, из которой так недавно вырвалась.
ПРОДОЛЖЕНИЕ ОТ 19.03:
Когда Ева открыла глаза, положение почти не изменилось. За исключением того, что Герберт исчез, королева сидела не на полу, а на низком табурете, а вместо светлой ванной вокруг была полутемная каморка с каменными стенами.
