Я умостилась на неудобной железной табуретке, стилист направила на мое лицо свет яркой лампы.
– Вас как зовут?
– Степа, – представилась я, – то есть Степанида.
– Фирма «Бак» приветствует вас, Степа. Рада сообщить, что с вами будет заниматься ведущий специалист, победитель международных конкурсов, автор тематического философского мейкапа Франсуа Арни.
– Может, лучше вы меня накрасите? – растерялась я. – Ничего особенного я не хочу.
Девушка взяла небольшую рацию, сказала в нее несколько слов, похоже, на французском, и потом обратилась ко мне:
– Слушай, воспользуйся уникальной возможностью. Я не понимаю, как московское представительство заманило Арни, что они ему пообещали, но он дал согласие поработать сегодня бесплатно с одной женщиной. Франсуа прилетел из Парижа на три дня, он постоянно занят на неделях моды, у него такие клиенты! Не глупи. Но особенно и не радуйся, Арни капризуля, вон там, видишь, блондинка ходит в красной кожаной куртке?
Я привстала и увидела девушку, достойную обложки модного журнала. Стройная, высокая, прическа сделана в дорогом салоне, идеальный цвет лица, огромные глаза, большой рот.
– Это ее так Франсуа накрасил?
Стилистка хихикнула.
– Нет, он куклу не взял.
– Почему? – поразилась я.
– Сказал, что ему неинтересно с ней работать, – вздохнула консультантка, – и до этого подходила девчонка, он ее тоже бортанул.
– Меня он точно пошлет, – тоскливо протянула я. – Не отличаюсь неземной красотой. У вас тут такие мисс Мира бродят.
– Кто, например? – засмеялась стилистка. – Что-то я не наблюдаю ни одной достойной модели.
Я окинула взглядом зал и показала на высокую, очень худую девушку с пышными кудрями цвета пшеницы.
– Вот она настоящая красавица, в отличие от той силиконовой блондинки. Наверное, манекенщица?
– Точно угадала! – воскликнула специалист по макияжу. – По подиуму вышагивает. Сегодня здесь для журнала снимается.
– Мне бы хотелось стать такой, как она, но не получится, – грустно произнесла я.
Стилист похлопала меня по плечу.
– Правильно, из тебя мужика не сделаешь! Модель не девушка, это парень!
– Врешь! – ахнула я.
– Кирилл Марко, – сказала сотрудница «Бака», – сейчас он на пике моды. Первый и пока единственный мужчина на подиуме, демонстрирующий женскую моду.
– Ты меня разыгрываешь, – не поверила я, разглядывая идеально стройные длинные ноги в босоножках, – это девчонка!
– На шею глянь, – ухмыльнулась собеседница, – видишь, кадык торчит? Не особенно большой, но, если присмотреться, заметен. По кадыку всегда понятно, мужик это или баба. Кирилл очень худой, женственный, в правильном макияже и прическе, эпиляцию везде сделал, щетину на лице лазером уничтожил, но кадык нельзя убрать!
– Он гей? – полюбопытствовала я.
Стилист улыбнулась.
– В фэшн мире их полно. Насчет Кирилла не знаю, может, спит с мужиками, может, просто эксплуатирует свои внешние данные.
– Очуметь, – восхитилась я, исподтишка изучая Марко, – он симпатичнее всех наших девчонок, вместе взятых. У него даже пальцы на ногах не кривые.
Из-за ширмы, стоявшей в углу, послышалась иностранная речь, единственным понятным для меня словом оказалось «Роза», на которое откликнулась девушка. Ширма отодвинулась, из-за нее выскочил невысокий худой носатый брюнет, бесцеремонно схватил меня за подбородок и стал частить словами. Роза с умным видом кивала. В какой-то момент Франсуа замер, потом слегка ущипнул меня за щеку.
– Бьютифул! Вери, вери найс!
– Ихь… э… э… говорить… дойч, – робко произнесла я, – инглиш плохо, французский вообще мимо!
– Супер! – восхитился Арни и снова заболтал со скоростью деревянной трещотки.
– Он спрашивает, ты работаешь? – перевела Роза.
– Учусь, буду филологом, – ответила я, – специалистом по литературе.
Хоть убейте, не признаюсь, что я студентка вуза имени неведомого никому Иванко. Пусть Роза и Франсуа думают, что я посещаю МГУ.
– Супер! – восхитился француз. – Пушкин! Толстой! Достоевский!
– Бальзак, Виктор Гюго, братья Гонкуры, – быстро выдала я.
Арни закатил глаза, замер. Затем залопотал с утроенной скоростью.
– Ты ему, похоже, понравилась, – обрадовалась Роза, – он восхищен знаниями простой русской девочки, предположить не мог, что в России слышали о великих писателях Франции. А еще он обожает Аполлинера.
Я откашлялась.
– «Под мостом Мирабо тихо Сена течет и уносит нашу любовь». Уж не знаю, как ты это ему переведешь назад на французский, но скажи, что я цитирую его любимого Гийома.
Роза зачирикала. Я улыбалась во весь рот. Две строки из наследия поэта Аполлинера студентка Козлова выучила в ночь перед экзаменом по зарубежной литературе. Наутро, благополучно спихнув тему, я выкинула из башки всю информацию о Гийоме Аполлинере, единственное, что задержалось в мозгу, эта белиберда про мост. Очень кстати она сейчас пришла на ум.
Франсуа ринулся к баночкам и коробочкам. Роза безостановочно переводила его трескотню.
– Твое лицо настолько неправильное и некрасивое, что вызывает восхищение и желание поспорить с природой. Например, глаза слишком маленькие, нос, наоборот, большой. Рот асимметричен, левая щека больше правой, соотношение лоб-подбородок нарушено.
– Я похожа на перекошенного уродца? – испугалась я. – Мне никто до сих пор подобных «комплиментов» не отпускал. Знаю, я не могу победить на конкурсе «Мисс Совершенство», но не думала, что все так запущено.
Роза проигнорировала мои слова, она старательно перетолковывала чириканье Франсуа, а тот все сильнее впадал в раж, теперь он бегал вдоль стола, заваленного коробочками с косметикой, и тараторил, как сошедшая с ума сорока.
– Цвет кожи совершенно не соответствует ни времени года, ни модным тенденциям, ни возрасту. Осень на дворе, поэтому необходим легкий персиково-розовый загар.
Я украдкой глянула в зеркало и не удержалась от комментария:
– Не могу долго находиться на солнце, сразу облезаю, слишком белокожая.
– Скорей уж синяя, – от себя уточнила Роза и опять превратилась в переводчицу, – маникюр старушечий, сейчас ногти другой формы и длины в моде. Бюст…
– Пассаж про размер груди можешь опустить, – мрачно произнесла я, – отлично знаю, какими прилагательными его охарактеризует светило макияжа.
– Бюст безупречен, – неожиданно произнесла Роза, – фигура прекрасная, ноги вне всяких похвал, талия идеальная, руки супер.
Я поерзала на табуретке. Арни издевается? Знаете, почему я не люблю джинсы? Нет, я их ношу часто, они удобны, позволяют сэкономить на колготках и уместны практически в любой ситуации. Но несколько раз незнакомые люди, увидев меня в придуманных Леви Строссом штанах, обращались ко мне: «Мальчик». Все кругом мечтают похудеть, а у меня большое желание слегка поправиться, но только в определенных местах, в груди и попе. Руки, ноги, талия, живот меня вполне устраивают. Думаете, нет ничего легче, чем обзавестись парочкой лишних килограммов? Ешь на ночь торт с кремом, пей «латте» с булочками, лопай на обед картофельное пюре с котлетами, и дело в шляпе? Я тоже так считала. Но вот беда, как только я набираю нужный вес, он прилипает к бедрам и животу, до бюста не добирается, на попе не задерживается, зато уютно устраивается на талии. И я делаюсь похожей на кабачок.
