– Да нет! – завопил Паша. – Они мне на фиг не нужны. Не в них дело!
– А в чем? – тут же поинтересовалась я.
Павел коротко выругался.
– Хорошо. Расскажу правду, но ты пообещай, что никто ее больше никогда не узнает. Мне придется плохо, если Ксения Игоревна обозлится.
– Клянусь молчать, – торжественно произнесла я.
В борьбе с врагом любые средства хороши, я готова сейчас произнести любую клятву, лишь бы докопаться до правды. А уж что произойдет потом с мерзким Павлом, меня абсолютно не волнует.
Паша сел на табуретку и начал повествование.
Глава 23
Отец Паши владелец крупной авиакомпании, и в перспективе он хочет, чтобы сын продолжал семейное дело. Но бизнесмен не намерен доверять дело своей жизни шалопаю, двоечнику, недостойному преемнику. У Павла есть старшая сестра, она замужем за авиаинженером, кандидатом наук. Вот папенька и сказал Павлику:
– Если пойму, что ты не соответствуешь стандартам семьи Вороновых, компания отойдет зятю.
С сестрой у Паши не самые лучшие отношения, а ее мужа он и вовсе терпеть не может. Вот Паша и старается учиться на одни пятерки, знает, что отец не шутит.
Пока суровый папаша сыном доволен, тот ни на одном экзамене не получил четверки, ему вымощена прямая дорога в аспирантуру. Воронов очень хотел попасть в дипломники к Якову Мироновичу и преуспел.
Когда весной прошлого года Горелов взял Пашу под свое крыло, тот с облегчением выдохнул. Всем известно, два птенца академика непременно становятся аспирантами, но на сей раз оказалось иначе.
Первого сентября Яков Миронович заявил подопечным:
– У меня новости. Первая, ректор вынужден сократить набор в аспирантуру, нам урезали финансирование. Кандидатскую будет писать один из вас. Кто, я решу по итогам этого учебного года. И вторая, поскольку между вами, господа, возникнет жестокая конкуренция, вы будете вынуждены учиться изо всех сил, это пойдет на пользу и Орловой, и Воронову.
Паша перепугался, он видел, что Ната нравится Якову Мироновичу, академик считал девушку талантливой, благоволил ей. К Павлу профессор относился более прохладно. Переменить научного руководителя можно, но этот шаг чреват неприятными последствиями, Паша может получить за диплом четверку, и тогда путь в науку почти закроется. А соревноваться с Орловой очень трудно, противная Наташка на лету схватывает объяснения академика. Горелов даже один раз сказал ей «молодец», чем доконал Павла.
Потом Наташкину работу признали лучшей на конкурсе, и Паша совсем приуныл, его шансы стать кандидатом таяли на глазах. Это, так сказать, присказка.
Неделю назад Паше позвонила преподаватель вуза, по совместительству родная сестра ректора, Ксения Игоревна, и сказала:
– Хочешь стопроцентно попасть в аспирантуру? Я имею возможность выбить тебе место.
– Конечно! – возликовал Паша.
– Приезжай в кафе «Барин», – распорядилась Ксения.
Паша помчался на встречу. Он был настолько счастлив, что не задал себе вопроса, а почему Ксения Игоревна вдруг так обеспокоилась судьбой малознакомого ей студента. Сестра ректора безо всяких вступлений сказала:
– В Англию должен поехать мой сын Егор Кратов, а не прошмандовка Орлова. Ты согласен?
– Угу, – кивнул Павел, он понимал, что спорить с теткой, способной пристроить его в аспирантуру, нельзя ни в коем случае.
– Приедет проститутка за границу, начнет спать со всеми без разбора, – гневалась Ксения, – какая слава пойдет о нашем институте? В Великобритании очень щепетильно относятся к поведению студентов. Надо сделать так, чтобы Орлова осталась в Москве. Если сможешь провернуть это, аспирантура твоя, и ты защитишься без единого черного шара. Я обещаю.
Павел растерялся.
– Орлова отлично учится, завалить на экзамене ее никому не удастся, Яков Миронович Нату обожает.
– Наталья трахается с Гореловым? – заинтересовалась Ксения Игоревна. – Если нам удастся доказать ее аморальное поведение, англичане не захотят связываться с ней. В условиях стажировки указано: «Наш университет ждет учащегося с отличными отметками, победителя научного конкурса, добродетельного человека с благородным сердцем. Учебное заведение Виллидж не принимает людей, склонных к пьянству и наркотикам. Курение на территории вуза и в общежитиях запрещено». Не понравится чопорным англичанам связь студентки и профессора.
– Нет, – огорчил Паша сестру ректора, – Натка исключительно молодых любит, а у Якова Мироновича есть Регина, он на ней скоро женится.
– Беспорядочные половые связи – это очень плохо, – потерла руки Ксения, – составь список любовников Орловой, попроси ребят рассказать о ее секс-терроризме, напиши показания, и дело в шляпе. В Англию уедет достойный, а ты спустя три года получишь диплом кандидата наук.
– Извините, Ксения Игоревна, – сказал Павел, – но никто из наших официальное заявление не напишет, а сплетни англичанам не представишь.
– Ладно, – сдалась мать Егора, – твои предложения?
И Павел придумал историю с камерой.
– Это ты утащил из коробки со скрепками чудо-технику! – закричала я. – И решил свалить кражу на Наташку! Задумал ее опорочить?
– Мне нужно место в аспирантуре, – проблеял мерзавец.
Я с огромным трудом справилась со злостью.
– Зачем ты приехал на квартиру к Натке?
Паша опустил голову.
– Подложить камеру хотел. Ну, например, сунуть ее в тумбочку при кровати.
– Интересная идея, – процедила я, – в чем ее смысл?
Паша покраснел.
– Ну… Чтобы ее нашли… и всем бы рассказали…
– А где ты взял ключи? – наседала я.
Воронов закашлялся, потом признался:
– Сделал дубликат.
– Круто, – воскликнула я, – значит, историю про то, как Орлова посетила слесаря в торговом центре, ты придумал? Сам к мастеру бегал?
Паша кивнул.
– Как ты раздобыл связку? – не успокаивалась я.
– Орлова сумку на стуле всегда оставляет, – объяснил Воронов, – когда в столовую идет, только кошелек прихватывает.
– Можешь не продолжать, – милостиво разрешила я, – Натка пошла поесть, а ты выудил из ее торбы ключи и рванул к слесарю. Все понятно и очень подло.
– Мне необходимо попасть в аспирантуру, – словно заклинившая пластинка тянул Павел.
– Оставим в стороне моральный аспект дела, – прервала я его нудеж, – вернемся к практическим решениям. Не понимаю, зачем ехать на квартиру, когда можно подбросить камеру в сумку Орловой, а потом предложить: «Давайте выложим на столы содержимое наших портфелей, пусть Яков Миронович убедится, что мы ничего не брали!» Мне почему-то кажется, что ты собирался проделать этот трюк, как только Натка придет на кафедру. Что помешало тебе осуществить свою затею в пятницу?
