— Блин, не верю я в удачу, а особенно, когда ты пыталась от него удрать со всех ног!
— Ну ты же тогда меня отговаривала, — пожала я плечами.
— Видимо, он тоже отговорил?
— Саш, не хочешь меня видеть — не проблема. Мне и так хреново, убеждать тебя в чем-то желания нет. Пока.
Я сунула мобильный в карман платья и насупилась. Питерское лето одобрило мой выбор вязаного платьем, потрепав его въедливым ветерком, стоило нам выйти на улицу.
— Зря ты так с ней, — бросил на меня взгляд Глеб, когда мы уселись в машину. — Она чуть ли не единственный твой друг. Порвешь с ней — будешь жалеть.
— Я же не могу фыркать на тебя, а мне хреново, Глеб!
— Значит, Даша, едем напиваться, — и он завел двигатель.
— Тебе это когда-нибудь помогало? — меня ощутимо взбудоражил разговор с Сашкой.
— Мне это недоступно — я не могу напиться. Поэтому и не пробую. Так, бокал вина в хорошей компании.
— Хоть в чем-то я тебя обошла.
— Даш, — посмотрел он на меня прямо. — Тебе тяжело, я понимаю. Нужно принять несколько сложных решений…
— Например? — схватилась я за возможность его спровоцировать и выместить злость.
— Уволиться с работы и стать моей официально.
— Что? Это что, предложение?
— У нас нет свадеб. Поэтому не может быть и предложения…
Я шокировано уставилась на него. Иллюзия другого мира, видимо, схлынула — вечерний Питер был нашим общим, и я словно протрезвела.
— …Надо было сначала напиться, — подобрался он в преддверии бури.
— Сопьюсь, — тихо проговорила я. — Почему ты не можешь быть нормальным постоянно?
— Что это значит?
— Тебе не все равно, если мне плохо, но за тобой не заржавеет мне напомнить, что плохо может быть и с тобой.
— Хочешь свадьбу?
— Я не хочу за тебя замуж, я тебя знаю неделю.
— Мне соврать тебе, что я дам выбор?
Я дернула ручку двери, но та не поддалась — Глеб заблокировал замки.
— Отпусти.
— Не могу. И не буду.
57
— А тебе слабо добиться моего согласия, а не поставить перед фактом? — понесло меня. — Сделать так, чтобы я рада была за тебя выскочить, а не смириться с принудиловкой?! Что с тобой? Молодой богатый мужик, умный и привлекательный, но при этом ты не находишь ничего лучше, кроме как объявить меня своей, как какой-то питекантроп?!.
Глаза Медведя сверкнули в спустившихся сумерках, он сдвинул брови, вбуравливаясь в меня жутким взглядом, и в моем горле вдруг задрожал возмущенный рык — видимо, эта росомаха решилась оказать мне поддержку. Наконец! Очень вовремя эта тварь встала на мою сторону.
— …А если подумать — зачем ты так делаешь? Ради себя любимого? Природа так обязала? Самку нужно загнать в логово и приказать ей там жить долго и счастливо?
— Хорошо, — опасно оскалился он. — И сколько же ты мне даешь времени?
Прозвучало неуверенно, хотя он и старался изо всех сил это скрыть.
— Я должна быть уверена, что если между нами ничего не выйдет, ты меня отпустишь, — сложила руки на груди.
— И как мне тебе это гарантировать? — злился он.
— Просто дай слово, — пожала я плечами. — Если не сдержишь, значит, нам тем более нечего делать друг с другом. Думаю, тебя ложь тоже не устроила бы, если бы речь шла обо мне.
Глеб молча стискивал зубы, отчего его скулы зло подрагивали.
— И? — процедил, наконец. — Сколько ты мне даешь времени?
Если бы я знала.
— Месяц, — пожала плечами. — Достаточно?
— Хорошо, теперь мы можем напиться?
— Насколько я поняла, ты — нет, — улыбнулась довольно и откинулась на сиденье.
* * *
Я надавил на педаль, едва не превысив скорость уже на парковке. Выбесила, маленькая дрянь! И эта росомаха еще! Чертова гадкая бесстрашная бестия! С ней эта ведьма становилась совсем безбашенной! Хотя…
…то, что она объявилась лишь к концу переговоров, значило, что Даша ее подавляет! Вернее, ее зверь всего лишь следует за хозяйкой на поводке. То, чему оборотные учатся чуть ли не всю жизнь, ведьма освоила за несколько дней?
Руль жалобно скрипел под пальцами, но это все, что я себе позволил. Даша смотрела то в окно, то поглядывала на меня. Потихоньку, когда гнев схлынул, я даже немного начал ее понимать. Но лишь немного. Если думать о самом крайнем — а если вынудит меня ее оставить? Как мы будем жить, не отказавшись друг от друга. Она об этом подумала?
Я глянул на нее и еле заметно покачал головой, стискивая зубы — нет. Она хочет по-человечески.
— Так ты мне дашь слово, Глеб?
— Я взвешиваю «за» и «против», — огрызнулся. — Вернее, думаю о том, о чем не думаешь ты.
— Хорошо, — сделала вид, что это ее ничуть не заботит. — Долго будешь взвешивать?
— Давай поедим сначала?
— Давай.
Я выбрал ресторан без оглушительного фасада, помня, как напугал ее торговый центр непривычно высокого уровня. Не хотелось видеть ее смущение и чувствовать напряжение весь вечер.
— Ух ты, — улыбнулась она перед входом на едва ли не пожарную лестницу. — А тут точно можно напиться?
— Пьяных тут спускают на лифте — все предусмотрено. Лезь давай.
— Может, сначала ты?
— Так я не смогу любоваться твоей… фигурой. Лезь, Даша, мне остались считанные недели с тобой — дай насмотреться.
Она рассмеялась и взялась за перила:
— Почему ты так в себя не веришь?
— Может, потому что никогда еще моя жизнь не зависела от твоего «да»?
— Ну почему сразу жизнь? — Ее бедра аппетитно покачивались перед глазами, нарушая связь моего слуха с мозгами. Я едва ли улавливал, что она там лепечет. — Думаю, мы сможем остаться друзьями…
— Не сможем, Даша, — рывком прижал ее к себе, и девушка взвизгнула. — После того, что с тобой уже было у меня за городом, а еще того, что будет, друзьями не остаются.
— Ну, тебе видней, — высвободилась ведьма и гордо зашагала вверх, а я только усмехнулся ей вслед.
58
Но надо было признать, уверенности поубавилось. И откуда она знала, что меня так можно задеть и поставить перед выбором? Хотя ответ был прост — она же ни черта не знает о том мире, в который ее швырнуло. Та же брюнетка в институте на своей шкуре уже поняла, что с такими зверьми, как мы, в большинстве случаев не договориться. И, что странно, я и сам считал себя таким зверем до встречи с ведьмой. Так почему же хочется теперь вписаться в этот узкий просвет, что она мне оставляет?
