Он тихо посмеялся, но ничего не сказал, похлопал её по руке и встал с края того, на чём она лежала, она услышала звук его шагов, скрип и хлопок двери, ещё шаги. Стало тихо и она отключилась, с удовольствием проваливаясь в облако.
* * *
Она летела. Густые облака внизу стремительно приближались и уносились вдаль за спиной. Когда она опускалась к ним очень близко, то видела скользящую по пенной белой поверхности крылатую тень, она проваливалась в просветы между тучами, но вновь возникала. Вера чуть качнула крыльями, мир внизу наклонился и крутанулся вокруг неё, ветер упруго нажал на крыло, она поймала его и нырнула вниз между облаками.
Внизу было пасмурно, влага оседала на перьях, заставляя морщиться и встряхивать головой, она смотрела вниз, на хмурый каменный Оденс, ровный и симметричный. Только на северо-западе система ломалась, этот сектор выглядел так, как будто эту часть работы делал ребёнок, наляпывая дома поплотнее и развозякивая линии улиц двумя руками. Дальше на север поднималась по горному склону широкая дорога, выдолбленная в крутой скале, вдоль неё выстраивались на уступах квадраты цыньянских дворцов, разных, но строго ориентированных на юг. Некоторые светились по углам и башням, некоторые сверкали, как новогодние ёлки, некоторые вообще были недостроены. Тот, к которому она летела, безропотно олицетворял тьму. Тяжёлый, уставший от собственной массивности и избыточности, бесцельно агрессивный, одинокий и промёрзший от шпиля до основания, он ждал, почти уверенный, что не дождётся, но не умеющий жить иной целью, пока ещё не преданный окончательно, но уже начавший подозревать. Она сложила крылья на треть, со свистом рассекая плотный воздух, щурясь и смаргивая туман, выбрала удобную перекладину на крыше и устремилась туда, но прямо над внешними воротами на полной скорости ударилась в невидимую стену и упала.
* * *
Она приходила в себя так медленно и тяжело, как будто действительно выбиралась из нокаута. Во всём теле было полузабытое гадкое ощущение, какое бывает после того, как тебя со всего маху приложат об пол, с ускорением, всем телом, как отбивную. Поначалу кажется, что пошевелиться не сможешь уже никогда, потом шок отступает и приходит боль, как от удара в солнечное сплетение и по всем чувствительным органам одновременно. Она почти видела перед глазами красный с зелёным пол спортзала, слышала шаги и голос тренера, высокомерно-поучающий: "Защита — основа нападения! Не давать вывести из равновесия, не идти следом! Человек — не дерево, человек — возомнившее о себе желе в мешке из кожи, падение — смерть! Не падать, никогда, даже на колени не падать! Тебя касается, Зорина! У тебя схватка начинается с позиции лёжа, нельзя! Стоять прочно, Зорина! Мозги у тебя работают как надо, ноги не держат совершенно. Твоим бы мозгам ноги Соколова — вы бы Олимпиаду взяли! Давай следующую схватку с Зориной, Сокол, давно тебя не душили. Молчать! Слова не давали. Позорник… Сила есть — ума не надо? Молчать, я сказал! Голова не для того, чтобы в неё есть, Сокол! Бульдозер, блин. Минута закончилась, встаём, лентяи, поменялись парой и работаем!"
Сознание поднималось с пола спортзала и всплывало выше, где она лежала на диване, в полудрёме слушая, как ругаются Док и министр Шен, манера речи раздражённого Дока была немного похожа на тезисный речитатив её первого тренера, и сознание провернуло такой интересный финт.
«Какие загадочные штуки откалывает мозг временами. Когда это было? Если мы работали в паре с Соколом, то мы весили одинаково, это было очень давно. Удивительно, что я помню.»
В памяти стали мелькать кадры от "тогда" до "сейчас", дружище Сокол превращался из тощего пацана в мускулистого красавчика, с которым ей уже было не тягаться. Он перешёл в другую школу, она перешла к другому тренеру, который рассмотрел в ней что-то новое и показал незнакомые грани искусства борьбы. Через время они опять встретились на татами с Соколом, и она его победила. Правда, всего один раз, но они оба так удивились, что даже начали встречаться, но это быстро прошло. «Никто другой так не носил меня на руках. Сильный парень.»
Они умудрились расстаться друзьями, и даже ходили потом вместе в походы, но встречаться больше не пробовали, одного короткого раза хватило.
«Мы были так похожи, что могли договаривать друг за другом фразы. На таком глубоком взаимопонимании отношений почему-то на строят, отношения строят там, где на границе характеров искрит от напряжения.»
Док перестал говорить, хлопнул дверью и ушёл, стало тихо, она в полусне ощущала движение воздуха в перьях, потом ей на лоб опустилась блаженно прохладная влага, прошлась по виску, щеке и шее. Она опять тонула в пене облаков, когда услышала новые шаги и скрип двери. Министр рядом напрягся и быстро отошёл, почти отдёрнулся, это напряжение заставило её собраться и частично вернуться в сознание.
Какое-то время было тихо, потом раздался низкий голос Кайрис, холодный и злой:
— Как после войны.
Напряжённый тихий голос министра Шена:
— В смысле?
— Пост-травма. Боль, страх, бессилие, неопределённость, неуверенность, обида, злость от несправедливости. После плена такое обычно, после пыток, потери конечностей, дома, родных и положения в обществе. После изнасилований. Лечить? Это долго.
Она говорила таким тоном, как будто была суровой воспитательницей, выговаривающей непослушному ребёнку за то, о чём она сто раз предупреждала, а он не слушал. Вера до сих пор не слышала, чтобы кто-нибудь так говорил с министром Шеном, но он ответил довольно спокойно:
— Что ты можешь сделать за полчаса?
Кайрис фыркнула:
— Валерьянки накапать я могу за полчаса. И то она не поможет, у неё накопительный эффект.
Повисло молчание, она вздохнула и сказала куда мягче:
— Я могу слегка ослабить напряжение, но она станет такая… немного волшебная в голове. Как пьяная, или под лёгкими наркотиками.
— А в долгосрочной перспективе что можешь посоветовать?
— В долгосрочной перспективе я бы ей посоветовала бежать отсюда, бросив вещи.
Её голос истекал саркастичным ядом, министр помолчал, потом мрачно усмехнулся:
— А мне?
— А тебе я бы посоветовала не попадаться ей на глаза пару месяцев, а лучше никогда. Она тебя ненавидит. Не поворачивайся к ней спиной. Ко мне тоже, на всякий случай. Не ожидала от тебя, если честно.
— Я ничего с ней не делал.
— Не надо мне заливать, я маг.
— Маги тоже иногда ошибаются.
— Только ты никогда не ошибаешься, конечно. Вот только Призванные дохнут как-то подозрительно часто. Откуда у неё столько синяков?
— Иди. И молчи об этом.
— Я понимаю, — Кайрис понизила голос: — Но это бесполезно. Я здесь не единственный маг, все уже всё знают. Количество экранирующих амулетов на ней нифига не защищает, а только порождает новые версии, что такого в ней, что нуждается в настолько заоблачной секретности. Ребята из управления задают вопросы, пока в шутку, но это первый шорох лавины. Что мне отвечать?
