— Упаковочный материал. Лёгкий, водо- и пыленепроницаемый, дешёвый в производстве.
— Это хорошо, — он придвинул к себе чистый лист, стал быстро писать. Вера положила свой карандаш и подпёрла подбородок ладонью, задумчиво глядя на министра Шена.
— Вы осознаёте, что от ваших действий прямо сейчас зависит будущее вашего мира? Любой ваш шаг имеет последствия, вы держите в руках историю, от ваших решений зависит, каким путём она пойдёт. Не совершайте ошибок, они дорого обойдутся всему вашему миру.
Тон был такой, как будто она отговаривала его заказывать невкусное блюдо в ресторане, но не особенно настойчиво, ей казалось, что уже ничто и никогда не будет иметь для неё значения.
Он дописал строку, поднял глаза и без улыбки спросил:
— Вера, вы в порядке?
— А что? — она улыбнулась холодной улыбкой фотомодели, которой за это платят, он помрачнел ещё сильнее:
— Вы хорошо себя чувствуете? Выглядите бледненько.
— Я могу работать.
«Это единственное, что я могу.»
Он нахмурился, она кивнула на бумаги:
— Давайте закончим, раньше доделаем — раньше пойдём каждый по своим делам.
Министр удивился, но ничего не сказал, его гниловатая слабость манила, как будто уговаривая — ударь, давай, я хочу сломаться.
«Рано. Страдай.»
— Ладно, — он потёр подбородок, взял карандаш, положил, размял пальцы, опять взял карандаш. Осмотрел стол, как будто забыл, о чём они говорили, схватил тампоны, поставил, они упали. Он опять поставил их, взял пакеты, — вы всерьёз считаете, что это может повредить целому миру? — Вы мне не верите? — сладко улыбнулась она, — я давала поводы?
— Я пытаюсь понять, — он так вцепился в пакет, и так на него смотрел, как будто с ним и разговаривает.
— Вы мне не верите, — медленно констатировала Вера, с наигранной скорбью и укоризной. — Это потому, что вы никогда не видели свою планету со стороны, вы думаете, что она бесконечна, и вы никогда не сможете загадить её всю. Поверьте, сможете. Одной ошибки хватит. Она маленькая, она настолько крохотная и хрупкая, что её надо беречь даже от такой, казалось бы, ерунды. Потому что если вы её загадите, вы же и захлебнётесь в собственном мусоре. Она вас уничтожит.
5.37.2 Явление Эйнис
В портал ворвалась Эйнис, растрёпанная, красная и настолько злая, что Вера ей почти завидовала, она уже не считала себя способной испытывать такие чистые и мощные эмоции.
— Вы охренели, блин?! — завопила Эйнис. Министр резко обернулся, побледнел и застыл, Эйнис ничего не заметила, её распирало от негодования. Она вся тряслась, неуверенный подбородок, влажные глаза, сжатые до белых костяшек пальцы, отодвигающие брезгливо подальше длинный чёрный волос. — Вам негде блин больше, кроме как в моей квартире?! Нахрена ты её ко мне притащил?! — она смотрела на министра, но тот окаменел и не реагировал, Эйнис впилась взглядом в Веру и заорала: — Что ты у меня забыла?!
Вера медленно улыбнулась, наконец решая, что идеальный момент настал.
— Эйнис, ты вроде агент, а такая невнимательная.
Блондинка растерялась, лицо перестало пылать огнём, глаза неуверенно стрельнули на министра Шена, но ответа там не нашли, она опять уставилась на Веру, Вера улыбнулась ещё холоднее:
— Этот волос не мой. Посмотри поближе и убедись, у нас общий только цвет. У меня мягкие волосы, тонкие и чуть вьющиеся, а этот волос прямой и жёсткий как леска, он принадлежал цыньянке, немолодой, но всё ещё красивой. И очень богатой.
Эйнис ахнула и застыла с раскрытым ртом, посмотрела на министра и заорала ещё истеричнее:
— Ты таскал ко мне эту шлюху?!
— Она не шлюха, — сухо процедил министр, Эйнис фыркнула и закатила глаза:
— Она спит с мужиками за деньги — кто она?!
— Это не так.
«Дзынь.»
Он напрягся ещё сильнее, Вера смотрела, как выступают вены на его шее, как ребрятся мышцы на скулах, и мечтала довести его таки до срыва, хотя бы раз, чтобы увидеть, как он теряет самообладание, пусть это будет позорная истерика, с криком и швырянием вещей, чтобы она могла запомнить всё до секунды и пересматривать в памяти как любимый клип, каждый раз, когда опять захочет им восхищаться.
Эйнис смотрела на министра долго, но похоже, он на неё не смотрел, она не дождалась реакции и повернулась к Вере, требовательным жестом указывая на волос и на министра:
— Ты так это и оставишь? Ничего не хочешь сказать?
Министр перестал дышать, Вера выдерживала паузу и прохладно улыбалась волосу в руке Эйнис. Наконец перевела взгляд к глазам блондинки и с издевательским смирением сказала:
— А кто я такая, чтобы предъявлять претензии? Я, дорогая моя, как и ты, чего-то требовать не имею права. И я это понимаю. А ты ведёшь себя то ли как ревнивая жена, то ли как сварливая тёща, это ужасно некультурно. Закругляйся и иди с миром, а? И мусор свой с собой забери, будь добра.
Эйнис демонстративно кинула волос на пол, осмотрела министра с ног до головы, облив океаном презрения, посмотрела на Веру как на полную идиотку, развернулась и ушла.
В комнате повисла такая тишина, как будто тут кто-то играл в русскую рулетку и проиграл.
Ещё тёплое тело оседало на пол, из дыры в виске вытекала кровь, а сделать уже ничего нельзя, остаётся только смотреть и молчать. И они молчали, втроём — напряжённый до состояния камня министр, истерично-безмятежная Вера, и любознательно-равнодушная цыньянская шлюха, она трогала труп носочком туфли, улыбаясь сама себе — из-за неё уже сдохло столько надежд, что её это давно не трогало, хотя всё ещё льстило.
Вера наблюдала эту картину, испытывая желание подойти и сделать контрольный выстрел, чтобы глупая надежда уже точно никогда не воскресла. А потом пригласить цыньянку куда-нибудь выпить и поговорить об искусстве, оставив министра в одиночестве разбираться с телом и мыть полы.
«Ломается там, где было тонко. Где тонко — там обязательно сломается.
Виноваты всегда двое. Один — это министр Шен. Второй — это тот, кто лежит на полу. Цыньянка не виновата, это её работа. А я?»
Кто-то циничный и бесконечно старый внутри неё с мрачной улыбкой качнул головой — нет, Вера, ты была хорошей девочкой, просто тебя окружают сволочи.
«Но я их выбираю.»
Этого ты не выбирала, он сам пришёл за тобой.
«Но я к нему вернулась, когда меня украли. Чёрт, надо было разворачивать коня в другую сторону.»
Министр медленно и беззвучно развернулся к столу, положил ладони перед собой.
Вера отодвинула пакеты и придвинула следующую коробку, будничным тоном сказала:
— Крем для тела. Состав читать?
