Министр освободил свою руку и положил Вере на талию, постоял немного, поглаживая шнуровку, потом шагнул за спину и тронул второй рукой плечо.
Она ощущала дикий страх, всё сильнее, наконец не выдержала и сказала:
— Вы либо амулет снимите, либо отойдите подальше.
— В чём дело?
— Этот амулет искажает моё восприятие, заставляет чувствовать не то, что есть на самом деле.
— Это плохо?
— Представьте, что вы подставляете под воду руку, а чувствуете при этом, как по ноге ползёт паук.
— И что вы сейчас чувствуете?
— Дикий немотивированный страх, почти до тошноты.
Он отошёл, внимательно посмотрел на Веру и отошёл ещё дальше.
— Хорошо, я сниму.
— Вы это уже говорили.
Он промолчал, мрачно изучая следующую картину, потом тихо выругался, достал амулеты, снял такие же три бусины, как у Эрика, и швырнул в угол комнаты.
Веру как будто ударило пенной волной из обожания и сожаления, это чувство обняло её, обернуло с головой, как будто она была котёнком, спрятанным за пазухой, хотелось лечь, растечься и забыться. Она открыла глаза, увидела внимательный взгляд министра, с подчёркнутой дерзостью и глубоко упрятанным смущением. Он спросил:
— А сейчас что вы чувствуете?
Она улыбнулась и опять перевела взгляд на картину, тихо сказала:
— Становитесь обратно.
Он тихо рассмеялся и подошёл, мягко обнял её сзади, помолчал и сказал:
— Отец был талантлив. Он редко рисовал, но если брался, то творил шедевры. У меня так не получается.
— У вас ещё всё впереди, — улыбнулась Вера, понизила голос и хихикнула: — Теперь я видела вас голым.
Он рассмеялся, удивлённо спросил:
— Узнали?
— Шутите? Вы почти не изменились.
Он рассмеялся, она стояла с закрытыми глазами, пытаясь не потерять равновесие от кайфа, и вспоминала все виденные во дворце платья.
«Турнюры были у большей половины женщин. А у меня нет. Ни жёстких обручей под юбкой, ни каких-то формирующих силуэт подушек и подкладок, внизу платье пышное из-за расклешённого кроя и кружев нижней юбки, а ближе к талии практически лежит на бёдрах. Интересно, это что-то значит?»
В руках министра было так хорошо, что она расслабилась и осмелилась спросить:
— Фасон платья что-то значит?
— Ничего, его подбирают по своему вкусу. А что?
— Я видела на других дамах пышные кринолины из обручей, а у меня нет.
— Вам хотелось?
— Нет, просто думаю, может, это что-то значит.
— Это значит, что у вас прекрасная фигура, не более. То, что на вас нет корсета, никто даже не заметил.
Вера улыбнулась с облегчением, а министр резко напрягся и спросил:
— Как я это сказал? Раньше…
Вера тихо рассмеялась, запрокинула голову, пытаясь его увидеть:
— Я же вам говорила, это работает только на осознанный комплимент, если говорить это как факт, то проклятие не срабатывает.
— Интересно, а ну, я ещё раз попробую. — Она захихикала, он задумался, глубоко вдохнул…
За дверью раздались громкие подкованные шаги, министр быстро отпустил Веру и отошёл, изображая внимательное изучение картины.
5.38.19 Министр Рональд, человек простой
Открылась дверь из зала с картинами Георга 16го, внутрь заглянул военный министр, и обворожительно улыбнулся:
— Я не помешал?
— Нет, — буркнул министр, Верин амулет на бедре возмутился, она невольно улыбнулась, посмотрела на министров по очереди.
— Представьте меня своей очаровательной спутнице, — военный министр подошёл к ним, министр Шен указал на него Вере:
— Господин Рональд, министр вооружённых сил Карна. Госпожа Вероника, моя Призванная.
Вера в который раз увидела это выражение лица, которое приобретали все, вне зависимости от пола, возраста и положения, услышав из уст министра Шена слова "моя Призванная". Её это смущало и забавляло каждый раз, она пыталась не улыбаться, но губы её плохо слушались.
Министр Рональд вернул брови на место, несколько раз моргнул, как будто сомневался в своих глазах, и уточнил:
— "Ваша Призванная", господин Шеннон?
— Именно так.
— Хм… Ну что ж. Очень приятно познакомиться, госпожа Вероника, на этот раз, надеюсь, надолго, — министр Рональд протянул Вере руку, она взяла и сразу развернула для рукопожатия, он немного удивился, но через секунду улыбнулся с хитростью во взгляде: — Я понял… Как всё интересно, надо же. Как всё весело.
— Обхохотаться можно, — мрачно кивнул министр Шен, Рональд улыбнулся шире, посмотрел на Веру:
— Это ваш первый бал, госпожа Вероника?
— В этом мире — да, — она осторожно попыталась освободить свою руку, он отпустил, с восхищением изучил её с ног до головы:
— Вы обворожительны. Но почему вы не в белом? В Карне дебютантки надевают белое, такая традиция. Вам не сказали?
Вера в который раз побоялась ляпнуть глупость и посмотрела на министра Шена, он суховато ответил за неё:
— Госпожа не ищет мужа.
Рональд изобразил комичное удивление, хитро посмотрел на них обоих по очереди, наклонился к министру Шену и громко шепнул:
— А госпожу вы спросили?
— Именно госпожу я и спросил, она мне чётко сказала — замуж не хочу.
— Есть у меня подозрение, что вы просто как-то неправильно спросили. Да, госпожа?
Рональд выглядел сытым лисом, министр Шен медленно закипал. Вера сдержанно улыбнулась и качнула головой:
— Я не спешу.
— Очень мудрое решение! — поднял палец Рональд, — моя матушка так на рынок ходит, говорит, надо сначала всё посмотреть, а потом уже брать.
Министр Шен усмехнулся:
— А моя говорит, что если всё идеально, то надо брать, тратить время на пустую беготню по рядам смысла нет.
Рональд опустил глаза со скромной улыбочкой отравителя:
— Возможно, ваша матушка была бы счастливее, если бы так не торопилась.
Вера вздрогнула от шибанувшей по нервам волны холода — министр Шен выглядел невозмутимо спокойно, но его это зацепило, сильно зацепило. Её сердце колотилось с истерической силой, она пыталась не показать своего состояния, осторожно посмотрела на мужчин — им было не до неё, они смотрели друг на друга. Рональд перестал улыбаться, даже на секунду потерял твёрдость, как будто сам усомнился в том, что стоило это говорить, опустил глаза. Вере показалось, что он сейчас извинится, но министр Шен не дал ему заговорить. От его голоса по Вериной шее прошлись мурашки, заставив напрячь плечи:
