— Че ты ржешь, я серьезно.
Дженис засмеялась еще громче, успокоилась и сделала хитрые глаза:
— И как тебе цыньянские стихи?
— Бомба вообще, — округлила глаза Вера.
— А ну расскажи хоть один.
Вера резко остановилась, встала в гордую позу оратора, и стала сочинять:
На королевском балу море вкусностей всяких,
Сижу весь в шелках на полу, изучаю
Сортир.
Дженис рассмеялась и зааплодировала, кивнула:
— У тебя есть задатки, — замерла и перестала улыбаться: — Подожди, он что, реально учил тебя писать стихи?
— Ну да. А что?
— В жизни бы не поставила рядом Шеннона и поэзию.
— О, ты плохо его знаешь, он мастер, — сделала значительное лицо Вера, осмотрелась: — Куда дальше?
— Туда, почти пришли, — Дженис указала на одну из дверей, Вера вошла, увидела просторную комнату ожидания и пару служанок в форме, Дженис одну забрала и скрылась за следующей дверью, Вера отказалась от услуг второй, подошла к зеркалу, стала поправлять макияж.
Дженис вернулась, тоже остановилась перед зеркалом, жестом отослала служанок за дверь, тихо сказала Вере:
— Губы накрась, твоя помада слишком бледная, это сейчас не в моде.
— У меня только одна помада, — развела руками Вера. Дженис достала из карманов арсенал, выбрала одну и протянула:
— На. Не думала, что она мне пригодится, сама не понимаю, зачем я ее взяла. Боги тебя любят, видимо, к твоему платью подходит идеально. Тут ты, конечно, тоже дала жару.
— В смысле? — Вера взяла помаду, накрасила губы и вернула: — Спасибо.
— Да не за что.
— А что не так с платьем?
— Оно красное.
— Да я тоже считаю, что слишком ярко.
— Не в этом дело. Во дворце никто не носит красные платья.
Вера удивленно посмотрела на Дженис через зеркало, она отвела глаза, как будто ей было неловко говорить такие вещи, но продолжила:
— Не так давно красный был официальным цветом королевской фаворитки, у нее был свой церемониальный протокол и свое место за столом, даже специальная лавка у трона была, король с ней не расставался, она чуть ли не страной правила вместо него. Но потом его наследник женился на королеве Софии, она была с севера, там любовниц не жалуют, и она это все отменила. Но красное все равно никто не носит, по старой памяти.
— Охренеть, — прошептала Вера.
— Ты не знала?
— А откуда? Я вообще другое платье заказывала, но у меня выбор небольшой, что дали, то и надела, спасибо хоть перешить разрешили. Декольте было вот тут. Представляешь? Я сверху кружевами зашивала.
— Такая мода, — двинула плечами Дженис, ободряюще улыбнулась, не особо уверенно: — Я себе тоже шила всегда повыше, так многие делают, не все гонятся за модой. Хорошо, что ты зашила, глубокое декольте обычно носят веселые вдовы и прочие искательницы приключений. Если бы ты была с таким, к тебе бы подкатывали… ловеласы, и всякие такие. Хотя, с этим гребнем, — она с усмешкой посмотрела на Верины украшения, довольно кивнула: — Ты в безопасности, вне зависимости от платья, хоть голой.
— Он все-таки что-то значит? — полуутвердительно вздохнула Вера, Дженис подняла брови:
— Шеннон тебе не сказал?
— Нет.
— Этот гребень заказал император Ву, когда ехал свататься к императрице Ю, на тот момент это было самое дорогое украшение в мире, особенно учитывая, что центральный камень он из своей короны выковырял, второго такого нет. Сейчас я не знаю, сколько этот гребень стоит, учитывая историческую ценность, Шеннон получил его в наследство по завещанию императрицы Ю, старушка его страшно любила. Георг оспорил завещание в суде, потому что, по договору о присоединении Четырех Провинций, все драгоценности императорской семьи, увезенные из империи, после смерти хозяев переходят в собственность музея, которым стал дворец. Шеннону пришлось отдать гребень в музей, но музей почти сразу ограбили, унесли гору драгоценностей, все самое дорогое. Потом они всплыли на черном рынке в Ридии, их несколько раз воровали друг у друга бандиты, и в итоге Шеннон купил их все на государственном аукционе, после того, как взяли банду торговца краденым и арестовали его имущество. Привез их сюда, устроил праздник в честь возвращения, Георг на этом празднике поднял тост и сказал, как он гордится своим тайным сыском, что они смогли вернуть драгоценности музею. А Шеннон сказал, что действовал как глава дома Кан, а не как подданный Карна, и тратил свои личные деньги, и королевский музей к этим вещам отношения не имеет. Там юридически все довольно запутанно, благородные цыньянцы, подписавшие договор о присоединении Четырех Провинций — вроде как не подданные короля, а гости, и их земли — это личные королевства, там работают цыньянские законы довоенной империи, даже если там земли два на два шага, они на этой земле — верховная власть. И с этой точки зрения, Шеннон имел право, это были просто драгоценности, которые он купил в Ридии, полностью законно, у него были документы с аукциона, с печатью падишаха — не подкопаешься. Георг сказал, что хочет эти вещи получить в музей. Шеннон сказал — ну купи. А Георг как раз тогда очередной кредит у Рубена взял. У него было лицо такое, что… — она посмотрела на себя в зеркало, попыталась изобразить вытянувшуюся физиономию, Вера рассмеялась, Дженис перестала кривляться и улыбнулась: — При дворе появилась модная идиома "Шеннопауза". Это когда… ну, ты весь в долгах, а тебе говорят: "Купи", точно зная, что ты не купишь. Или когда ты без ног, а тебе говорят: "Спляшешь — подарю", как будто нахрен послали, но кружным путем.
— Я поняла, — кивнула Вера, пытаясь справиться со смехом, восхищенно покачала головой: — Ну не красавчик?
— Красавчик, — с усмешкой кивнула Дженис, — и не надо мне врать, что у вас ничего нет.
— Я такого не говорила, — шепнула Вера, — не распространяйся об этом.
— А это такой секрет, прямо тайна за семью печатями! — саркастично закатила глаза Дженис. — Он смотрит на тебя, как на собственность, там ничего говорить не надо, это уже обсуждает весь двор, а завтра будет обсуждать весь мир.
— И тем не менее. Никаких официальных заявлений.
— Да понятно… — Дженис стала перебирать косметику, выбрала помаду и осторожно спросила, не поднимая глаз: — Ты же в курсе про их цыньянские заморочки с родительским благословением и закрытием дома, если он неполный?
— В курсе, — ровно ответила Вера.
— Ну смотри. Дело ваше. Межрасовый брак дается очень тяжело.
— У вас вроде все в порядке. Нет?
— У нас с Халедом? — невинно захлопала глазами Дженис, — у нас все отлично. Это у моих карнских родственников проблемы. Они делают вид, что я умерла позорной смертью, и просят всех при них обо мне не говорить, как будто само мое существование унизительно.
