Она поднялась по лестнице, увидев у бара очередную компанию мужчин, а у перил балкона — компанию матрон с кислыми лицами, которые дружно выразили взглядами все, что они думают о даме в красном, которая носится по лестницам галопом совершенно одна. Вере было наплевать — ее как будто что-то подгоняло, потусторонний ветер в спину, шелест тумана из снов, мягкие лапки кого-то невидимого, кто знал дорогу лучше нее.
Добравшись до лабиринта, она побежала, а последний ряд диванов вообще перемахнула прыжком, как забор — все равно здесь почти никого не было, а кто был, те были заняты друг другом.
В голове шумело, она только сейчас обратила внимание на эти странные звуки — серебряный перезвон "музыки ветра", плеск воды, шум прибоя, восковой шелест крон с влажными тропическими листьями — откуда эти звуки, что они должны ей сказать — она уже даже не пыталась гадать, с ней происходило столько странного, что попытки найти логическое объяснение приводили только к расстройству, и она их оставила. Она знала только то, что министр ждет ее за последней колонной с фонтаном, и она летела над землей, совершенно бесшумная на своих каблуках, такая легкая, как будто этой изнуряющей ночи вообще не было, в ней было море силы, и вся эта сила стремилась к нему, потому что была там нужна.
Шагнув за колонну, Вера резко пришла в сознание, ощутив себя в своем теле, услышала визгливый женский голос, и мгновенным интуитивным рывком поймала визжащую за руку, не дав ей ударить министра по лицу, в последний момент, за миг до.
Шум исчез, но сила осталась — она слышала свое сердце, бьющееся медленно и мощно, ощущала свои ноги прочно стоящими на полу, непоколебимо прочно, как будто она может эту дуру в розовом просто взять и поднять над головой, одной рукой, без усилий.
Принцесса дернулась и разъяренным командным тоном потребовала:
— Убери от меня руки, грязная потаскуха! Немедленно, сию секунду! Ты не представляешь, что я могу с тобой сделать! Ты знаешь, кто я такая?!
Вера смотрела на ее лицо с равнодушной неподвижностью, принцесса дергала свою руку, но не сдвинула ни на миллиметр, как будто там были тиски, а не человеческая рука, Веру это саму немного пугало, и она автоматически посмотрела на министра Шена, как будто он мог дать ей простой ответ, что с ней случилось и почему. Он смотрел Вере в глаза, с легким опасением, как тогда, когда она предложила Эйнис показать, что сделала с Тонгом.
Принцесса поняла, что от Веры ничего не добьется, и развернулась к министру, переходя на визг:
— Убери от меня свою суку! Кем ты себя возомнил?! Ты здесь никто, ты червь под моими ногами, я раздавлю тебя, тварь узкоглазая! Ублюдок, немедленно…
Министр коротко глянул в глаза Вере, на миг, но ей хватило этого мига, чтобы понять, что он дает ей индульгенцию авансом, на что угодно. Она посмотрела на принцессу, и тихо сказала:
— Рот закрыла, овца.
Принцесса замерла от шока, с выпученными глазами и открытым ртом, Вера добавила без эмоций:
— Закрыла, а не открыла.
— Ты знаешь, кто я? — шокированно прохрипела принцесса, Вера поморщилась:
— Мне плевать, кто ты. Я знаю, кем ты будешь, если попробуешь сделать это еще раз. Очень, очень трудноопознаваемым трупом. Обещаю.
Вильмис задергалась, стала второй рукой выдирать свою руку из Вериного захвата, Вера наблюдала, почти не прикладывая усилий — на принцессе были перчатки без пальцев, открывающие длинные розовые ногти с золотым кружевом, перьями и камнями. Она пыталась отцепить Верину руку этими декоративными пальцами, но они были для таких вещей не предназначены, и когда раздался ожидаемый треск, Вильмис убрала руку, оставив между своим запястьем и Вериными пальцами отломавшийся под корень ноготь. Вера не изменилась в лице, Вильмис ахнула, глядя на свою свободную руку, на которой один палец стал как будто на фалангу короче. Задрожала от возмущения и подняла на Веру глаза, перехваченно выдыхая:
— Как ты… смеешь…
Вера вытащила ноготь, оттолкнула ее руку и кивнула в сторону коридора:
— Пошла вон отсюда.
— Ты… ты… — Вильмис смотрела на свой ноготь, наливаясь алым и распухая на глазах, как будто пыталась вдохнуть побольше, чтобы заорать погромче. Вера положила руку ей на плечо и наклонилась ближе, ровным шепотом обещая:
— Или ты свалишь отсюда к чертовой матери сию секунду, или я тебя лицом протащу по каждой ступеньке парадной лестницы, я тебе слово даю.
Принцессу трясло от возмущения, она посмотрела Вере в глаза с подозрением, что та действительно просто до сих пор не понимает, с кем говорит, но что-то увидела в глубине и отвернулась, и медленно пошла к выходу на нетвердых ногах. Вера проводила ее взглядом, подняла глаза на министра Шена, такого же обалдевшего от ситуации, но все же менее перепуганного, тем же каменно-спокойным тоном спросила:
— Что вы ей позволяете?
Он усмехнулся и немного расслабился, тихо ответил:
— Я ей не позволяю выйти замуж. Она злится.
— А ей срочно надо замуж?
Он молчал, Вера смотрела на его улыбку и как будто внутренне оттаивала, сама удивляясь тому, как только что говорила и чувствовала себя. Министр улыбнулся чуть шире, Вере стало чуть теплее, она чувствовала себя гаргульей из мультика, каменной тогда, когда нужно, и живой тогда, когда можно. Министр пожал плечами, выглянул из-за колонны, и взял Веру под руку, уводя в коридор, потом вверх по лестнице, и опять по коридорам, на тот балкон над игральным залом, с которого они в прошлый раз рассматривали цыньянцев. Указал глазами на один из столов, за которым играл граф де’Бонней и тот парень, с которым Вильмис ругалась, когда Вера с Дженис проходили мимо, тихо сказал:
— Хочу это видеть.
Вера кивнула, посмотрела на розовый в золоте ноготь, золотую нить, розовый кварц и белый нефрит, повторила вопрос:
— Так что там с принцессой и ее женихом? У них обстоятельства, что ли?
— Нет, у них не такие отношения, — с усмешкой качнул головой министр, посмотрел вниз на карточные столы. — Просто ей лет уже много, хочется свадьбу и статус, взрослую жизнь. Она думает, что замужем ее ждут сплошные райские наслаждения, и что наследник де’Бонней ее любит. Он ее в этом третий год убеждает, она почти поверила.
Вера фыркнула:
— Вот сейчас и обломится.
— Почему вы так уверены? — министр бросил на нее короткий обожающий взгляд, в котором читалось, что ответ он знает, но ее версию услышать тоже хочет. Вера показала ему ноготь:
— Она сейчас пойдет жаловаться ему на сломанный ноготь, а он ее пошлет — мужчинам плевать на женские ногти. А для женщин это важно, но он ее не любит, и поэтому "важно для нее" не равно "важно для него".
— Почему вы уверены, что он ее не любит?
— Он пялился на меня, как на кусок мяса. Когда мужчина любит женщину, его не интересуют другие женщины.
