— Да, — голос казался таким постельным, как будто он спрашивал, выключить ли свет, она и так сидела в темноте, и открывать глаза было ужасно неловко.
— Вот видите, чай ещё даже не подали, а вам уже хорошо. Чайная магия, — он улыбался, она слышала, и тоже улыбалась, ощущала его дыхание на виске, на щеке, он шепнул ей на ухо: — Вера, возьмите себя в руки, нам уже несут чай, я сейчас выключу щит. Но потом опять включу, не переживайте. Прямо сейчас, вы готовы?
— Да.
Он отодвинулся, она открыла глаза и села ровно, изображая серьёзную, взрослую и спокойную женщину, которая сидит как истукан, потому что решила немного посидеть как истукан, ничего особенного.
Официант принёс чайный набор, он выглядел настолько драгоценным, как будто его на минуточку забрали из музея, и скоро вернут обратно. Министр отослал официанта и включил щит, взял чайник, но остановился и посмотрел на Веру, улыбнулся:
— Ну что, по традициям какого мира сегодня пьём? У вас чай разливает женщина или мужчина?
— У нас чай разливает хозяин. В ресторане это официант, потому что клиенты — его гости.
— Понятно, кто угощает, тот и разливает, — он взял чашку и налил полную, протянул Вере, — сегодня я угощаю, но в следующий раз ваша очередь.
— Хорошо.
Он налил себе, взял чашку, Вера тоже сунула нос в свою, сдержала мелькнувшее желание отставить — "Светлый бор", который они пили на балу.
«Тебя никто не заставляет пить.»
Она улыбнулась и тихо сказала:
— Ну что, настало время охренительных историй. Только, можно, не я? Вы угощаете, вам и истории рассказывать.
— Ладно. Спрашивайте.
— Как вы поймали осу?
— Сачком.
Она подождала продолжения, не дождалась и впечатлённо сказала:
— Круто. Умеете же вы охренительные истории рассказывать, вот это да, как вам это удаётся? Такая интрига, экспрессия, такой накал, взрыв… и катарсис. Гениально. Долго учились?
Он смеялся, она улыбалась и рассматривала чашку, на ней были нарисованы разноцветные тропические птицы, сидящие на ветках в окружении цветов, там даже орхидеи были.
— Я нашёл осиное гнездо, выстрелил в него из лука, поймал сачком столько ос, сколько удалось поймать с первого раза, добежал до озера и спрятался под водой, дышал через трубку. Так лучше?
— Пойдёт. Сколько вам было?
— Пять лет.
— И вы стреляли из лука?
— Все цыньянцы стреляют из лука, учить начинают с того возраста, когда ребёнок начинает более-менее устойчиво ходить, но в руки дают ещё раньше, чтобы привыкал. Молодые отцы начинают мастерить детские луки, как только узнают, что жена беременна. Почти у всех цыньянцев есть маленькие шрамы на лице, о которых они ничего не помнят, от лопнувшей тетивы.
— Это же опасно, — нахмурилась Вера, министр посмотрел на неё с выражением лица "да что вы говорите, серьёзно?", вздохнул и сказал:
— Именно поэтому лучше, чтобы ребёнок узнал о том, что сломанный лук — это больно, когда лук вот такой, — он показал пальцами расстояние с ладонь, — а не вот такой, — он показал чуть больше, Вера покачала головой и уставилась в чашку. Он помолчал, она спросила:
— А как вы осу привязали к голове?
— Я привязал её к панамке. Пришил, я умею шить. На женское бельё моих навыков, конечно, не хватит, но на то, чтобы заштопать одежду или рану — вполне.
— Вы шили осу? Как она вас не ужалила?
— Я к ней вообще не прикасался, и даже не доставал из сачка. Намочил его, чтобы осы прилипли к ткани, прошил вокруг каждой осы, я использовал одну осу, но у меня были запасные. Потом отрезал прошитые куски, и один пришил к панамке, она не касалась головы.
— Вы не знали, что у осы хватит яда на вас обоих?
— Знал. Я решил, что это допустимая потеря.
Вера посмотрела на него с сомнением в его адекватности, он пожал плечами:
— Она меня довела. Её бесило, что у меня игрушки круче и оружия больше, а ей почти не покупали, она же девочка. Поэтому она воровала моё, но в конце отдыха всегда возвращала, типа благородная. А знаете, какой самый главный вопрос вы не задали?
Вера посмотрела на него, он грустно улыбнулся:
— Почему я ломал её замки.
— И почему?
— Я их не ломал. Когда песок высыхает, он рассыпается сам. Она любила строить изящные тонкие конструкции, которые выглядят хорошо, но не живут долго. Они падали сами, а ей надо было кого-то обвинить.
Повисла тишина, Вера смотрела в чашку, думая о том, что сейчас прекрасный момент, чтобы изобразить отважную воительницу, и заверить его, что с этого дня и пока она не сдохнет, никакие бабы не тронут господина её обожаемого министра никогда, потому что она их всех за это убьёт, и на всякий случай, даже заранее. Она пыталась это сформулировать, но получалось каждый раз глупо и неловко, и чем дольше продолжалась тишина, тем сложнее становилось её нарушить.
7.40.9 Подслушанное и вопросы карнского законодательства
Открылась дверь за спиной, вошла целая толпа специальных мальчиков в гражданском, они были немного мокрые, весёлые и довольные, принесли с собой шум, запах раздевалки и энергию заслуженного отдыха. Расселись за столы вокруг, заказали еду, шутливо обмениваясь подколами с официантами, начали беситься, смеяться и громко разговаривать. Вера не обращала на них внимания, пока слух не поймал имя министра, сразу же настроив восприятие на этот голос, хозяин голоса сидел за соседним столом, он спросил что-то вроде: "А где Шен? Он должен был…", Вера не подняла глаз, но невольно прислушалась, и услышала ответ:
— Да где он может быть? Как обычно, у Веры.
Кто-то рядом рассмеялся, кто-то другой спросил:
— Ему же есть нельзя?
— Ему жевать нельзя, а не есть.
Весёлый голос фыркнул:
— О, не переживай, она ему прожуёт!
Заржала вся толпа, Вера закрыла глаза, тот же голос продолжил веселиться:
— А потом как птички, такие…
— Гадость, перестань! — кто-то долбанул соседа по шее, завязалась шутливая драка, потом официант принёс еду и все успокоились, занялись своими тарелками. Вера успела расслабиться, когда опять услышала первый голос:
— М-да, не думал я, что когда-нибудь такое увижу — Шен, у которого снесло крышу из-за женщины.
Весёлый голос ответил:
— Я гораздо меньше ожидал увидеть женщину, у которой снесёт крышу из-за Шена, вот это реально номер.
Раздались весёлые смешки, потом третий голос сказал:
— Верина крыша как раз на месте, она к нему гораздо прохладнее, чем он к ней. Там очевидно, кто кому больше нужен.
