— Один золотой.
Тишина повисла на секунду, потом Вера расхохоталась, глядя на лица окружающих, развела руками:
— Не предлагайте того, что не сможете сделать. Отказываетесь?
— Я согласен, — он протянул ей руку и крепко сжал ладонь, глядя в глубину глаз: — В жизни должно иметься место безумию. Всяким красивым пони посреди ночи, фонтанам на пепелище. Делайте. А я вам буду помогать в меру сил. Но! С одним условием — на фонтане должна быть табличка с вашим именем, чтобы каждый знал, что это ваш фонтан.
— Замётано, можете начинать демонтаж, — она пожала его ладонь, достала из кошелька серебрушку и торжественно вручила: — Аванс. За остальной суммой обращайтесь к мастеру Ху Анди, он будет оформлять сделку и заниматься строительством.
— Цыньянец? — нахмурился Альберт, Вера сделала впечатлённые глаза:
— Обалденный специалист, я к нему скоро пойду, чай допью только.
Сайде тут же долил ей до края, она рассмеялась, посмотрела на прилавки и людей сквозь резной хрусталь пузатой чайной рюмки, южане пили только из них — мир выглядел прекрасно. Альберт допил свою рюмку чая и ушёл работать, Вера тоже с трудом распрощалась с гостеприимными южными рядами и пошла к Анди.
* * *
Ювелирный магазин встретил её привычным запахом драгоценной южной древесины и горной свежести, юный подмастерье улыбнулся Вере, не отрываясь от обхаживания разодетой цыньянки, которая смерила Верину куртку и сумки презрительным взглядом, и сразу же брезгливо отвернулась, Вера с трудом сдержала желание показать ей язык.
«Зато у меня пила с кастетом в сумке, и скоро будет свой фонтан, а ты ходи гордись тряпками, курица.»
Анди выглянул из дальнего зала и жизнерадостно раскинул руки:
— Госпожа Вероника, мой любимый клиент! Проходите скорее, у меня чай стынет.
Вера улыбнулась и пошла к нему, толкнула плечом и шепнула:
— Ты чё такой пафосный? Я тебе кексиков принесла.
Он скорчил рожицу и тихо сказал:
— Мы типа серьёзные, Шен запретил к тебе на людях на "ты" обращаться, так что терпи, конспирация.
Она изобразила тяжкий вздох, он повёл её в дальний зал, усадил за столик в цыньянском углу, сел напротив и со зверской улыбкой прошептал:
— Вера, дорогая… ты купила сгоревшее ателье?
Она жизнерадостно закивала:
— Там напротив обалденные кексики, попробуй! — и протянула маленький пакет, источающий бронебойный аромат. Анди выдохнул, взял кексик и сунул в рот, задумался. Дожевал и вздохнул:
— Блин, правда обалденные кексики. Ты в доле?
— Нет. Но если бы здесь был господин министр, он бы предложил дать пекарю кредит на расширение бизнеса.
Анди рассмеялся так, как будто шутка получилась гораздо сложнее, чем Вера планировала, и попала не в бровь, а в глаз. Взял ещё один кексик, снял все претензии, разлил чай и взял тай-бу, а Вера попросила себе бумагу и карандаши, и время потекло приятно и незаметно — он пел, она рисовала, между песнями они обсуждали кавалеров с бала, вещи для аукциона и её планы по визитам на следующую неделю.
Она нарисовала колье по имени Кайрис, и шляпную брошь по имени Дайнис, потом расширила комплекты до десятка предметов, потом стала рисовать просто из головы, иногда сбиваясь на старые работы, которых в этом мире всё равно никто не видел. Устала, нарисовала в качестве отдыха Кексика в стиле аниме, Анди так понравилось, что он попросил подарить. Они допили чай, поменялись инструментами, Вера стала подбирать на тай-бу "Весну" из Времён Года Вивальди, Анди стал рассматривать её рисунки, особенно долго вздыхал над комплектами "Кайрис" и "Дайнис", так тяжко, как будто они его мучили. Наконец, решился и заявил:
— Это очень странно, но я это сделаю. Просто для коллекции, не для прибыли. Потому что их никто никогда не купит. Вот это ещё может быть, какая-нибудь оторва из магичек, но вот это — точно никто, я не знаю таких женщин.
Он указывал на "Кайрис", Вера загадочно улыбнулась:
— Я знаю.
— Она купит?
— Не знаю. Я тебя не заставляю их лить, я их нарисовала, потому что они меня задолбали в голове место занимать. Пусть у тебя полежат, можешь в сундук засунуть и забыть о них, продашь после моей смерти как раритет, бабла срубишь. Хочешь, я их подпишу? И отпечаток пальца поставлю, чтобы точно знали, что не подделка.
Анди рассмеялся и покачал головой, посмотрел в сторону входа, Вера ощутила появление министра Шена, не оборачиваясь — он занимал своей аурой всю комнату, излучая агрессию и пламя, это так будоражило, что она боялась оглядываться.
Он подошёл и остановился на краю цыньянского уголка, отодвинул в сторону шелестящую бамбуковую занавеску и сказал:
— Вы засиделись, закругляйтесь.
— Ты злой, — капризно заявил Анди, — и плохо пахнешь.
Министр с шутливой высокомерностью возмутился:
— Это дым костра, на котором готовилась еда, он всегда хорошо пахнет. Особенно, когда сидишь и ждёшь кое-кого на обед, когда уже ужин скоро, а кое-кто тут ерундой занимается.
— Мы работаем! А ты не можешь поесть без госпожи, бедняжка? Всё настолько плохо?
— Всё катастрофично, — с гордостью объявил министр, — а ты пей в одиночестве и завидуй.
Анди надулся и промолчал, Вера жизнерадостно предложила:
— Анди! А приходи ко мне в Кота, например? Будем чай пить, охренительные истории рассказывать, там весело.
Анди ответил серьёзно, немного понизив голос:
— Это центр, там не любят цыньянцев.
Вера протянула ему собранные листы и гордо заявила:
— Если это мой стол, то там всех любят, не важно, где этот стол стоит. И за моим столом для тебя место всегда найдётся. Жду, короче.
— Я подумаю, — он скромно улыбался, Вера видела, как ему приятно это слышать, хотя всерьёз он её приглашение и не воспринял. Она достала из сумки с одеждой пакет сухариков и протянула:
— На! Чтобы тебе лучше думалось.
Он взял и любопытно сунул нос в мешочек, поднял на Веру слегка подозрительный взгляд:
— Сухари, серьёзно?
— Не грусти — похрусти! — широко улыбнулась Вера, он рассмеялся и встал их провожать.
7.41.5 Ужин, приготовленный министром Шеном
Вера поднялась и размяла ноги, впервые осторожно посмотрела на министра Шена — он выглядел юным, дерзким и офигевшим от собственной офигенности, она была уверена, что он обыграл всех на свете. Таким он ей жутко нравился, и она понимала, что по ней видно — это было видно по министру Шену. Он шутливо переругивался с Анди, пока тот провожал их до выхода из магазина, но поглядывал на Веру, как будто в зеркало, чтобы в очередной раз убедиться, что он несравненно прекрасен. На нём был драный и пыльный костюм из серой ткани, похожей на брезент, в её мире она в таком на рыбалку ходила, неубиваемая была вещь. И министр в своём брезенте, встрёпанный, грязный и немного битый, в сверкающем ювелирном магазине выглядел чудовищно. Вера радовалась, что здесь нет менталистов, которые могли бы прочитать в её голове звериное желание укусить его за шею и облизать от уха до виска, немного влажного и стопроцентно солёного, у неё слюни текли от этой мысли.
