Теоретически такое могло выгореть. В партизанском движении, как и всюду на Руси, царили бардак и неразбериха. Кто эти люди, Шлехтер не знал – лично не участвовал в подготовке операции, работал по другому направлению. Данные просочились – даже в абвере случались утечки. Но до подпольщиков и партизан эти сведения не дошли.
«Хоть что-то вы знаете по этому вопросу?» – упорствовали контрразведчики. Шлехтер был готов помочь – присяга и долг уже не имели значения. Но он сказал все, что мог. Мучительно пытался что-то вспомнить. Где дислоцировался «партизанский отряд»? Кто его командир? Численный состав? Хоть что-то про рядовых бойцов? Но Шлехтер был бессилен, из него выжали все, что могли. Пленный настаивал – эти люди еще в городе, они могут принять любую личину, у них безупречные документы, репутация, и они способны на многое, потому что умны и люто ненавидят большевистскую власть. Они имеют свои источники, могут нанести колоссальный вред. Помимо этого отряда в городе действует антисоветское подполье (возможно, четверка с автобазы – из их числа), они связаны с мнимыми партизанами – но вряд ли знают всех. И это нормально, чтобы минимизировать вероятность провала. В подробности операции посвящались немногие – в основном немцы, и они давно покинули город.
– Вот и наступил он, майор, всякий пожарный случай, – пошутил Лианозов. – И теперь с этими упырями мы ходим по одной Одессе. Именно они в течение марта-апреля способствовали уничтожению четырех партизанских групп численностью до ста человек и разгрому подпольной ячейки товарища Усатого. Понимаешь теперь, в чем твоя задача… и будущие заботы?
– Трудно выяснить, с кем перед гибелью вступали в контакт погибшие партизаны, – пожал плечами Лавров.
– Наверное, можно, – допустил Лианозов. – Но трудно. И некому. Ты появился, теперь и карты тебе в руки, и шишки на твою голову. Погибшие партизаны могли вступать в контакт с кем угодно, в том числе с преданными нашему делу товарищами. Наши противники не идиоты. Нахрапом не работали. А партизаны уже ничего не скажут – с лучшим из миров связь не налажена. Все, что известно, – численность отряда небольшая, порядка 10–20 человек. Часть из них, возможно, погибла, другие отсеялись, но костяк и руководство сохранились. Не думаю, что они безвылазно сидят в катакомбах, но базу там имеют, охраняют ее и дорогу в свое логово знают только они. Для посторонних же расставлены ловушки.
– Ну, хорошо, – не сдавался Алексей, – почему не выяснить, какие группы примкнули к партизанскому движению в заключительный период оккупации? Их и просеивать.
– Повторяю, они не дураки. Твой Вернер Хост – большой любитель ломать шаблоны, мог и это предусмотреть. Не исключаю, что кто-то из упырей уже светился ранее в наших рядах, но большого вреда не нанес – немцы так захотели, чтобы не выдать своего. Идея могла посетить Хоста еще в Галиции, оттуда он и действовал, отдавая распоряжения. Если он объявился здесь в феврале, то не факт, что и фальшивый отряд возник в феврале. Думай, майор, фантазируй, соображай. Ход мыслей Вернера Хоста ты представляешь – именно поэтому здесь ты, а не кто-то другой. Закончились бои – теперь это заслуженные, уважаемые люди, при постах и должностях. Отряд расформирован, но боевую группу всегда можно собрать. Они не знали, что Шлехтер их сдаст, возможно, и сейчас не знают, поэтому спокойно себя чувствуют. В откровения Шлехтера посвящены только несколько человек. И ты не распространяйся. Сообщи своим офицерам, но предупреди об ответственности за разглашение. Твои люди вне подозрений – по той простой причине, что они не местные. Процедите все это партизанское болото, но чтобы без пыли и копоти. Понимаю, слона в сарае не спрячешь, официальная версия: плановая проверка по линии ведомства. Потом – по линии партийного контроля и так далее. Чем непонятнее, тем лучше. Контрразведку же надо чем-то занять, чтобы пролежни в филейных частях не росли? – Полковник сухо рассмеялся. – В общем, работай. Над душой стоять не буду и сроками пугать не хочу. Но помни, что время играет не на нас. Походи по городу, осмотрись, поработай с материалами. Через пару дней примешь отдел – уже с готовым планом в голове.
Четкий план так и не сформировался. В городе Одессе было что-то магическое, сбивающее с толка. Волновала близость моря, мысли в голове не закреплялись. Это был особый мир, с подобным майору сталкиваться не приходилось. Здесь все было другое, не Россия, не Украина, а что-то над миром, не имеющее внятного объяснения, но имеющее ауру и душу…
В городе происходили тревожные вещи. За последнюю неделю участились диверсии на охраняемых объектах. Злоумышленники проникли на склад ГСМ на Полевой улице, прирезали охранников и устроили веселый фейерверк. База горела жарко, взрывались топливные баки, летели на воздух бочки с горючим. Прибывшие пожарные долго не могли справиться с огнем. Досталось близлежащим строениям – большинство, к счастью, оказались нежилыми. Вместо базы осталось голое пепелище, от охраны – обгоревшие скелеты.
На месте работали следователи НКВД, но не нашли ни одной зацепки. Был арестован заведующий складом, который этой ночью спал в объятиях некой женщины и в ус не дул. Больше брать оказалось некого. Но кто-то же должен ответить? Потрясенный завсклада был явно не при делах, но когда такие мелочи останавливали въедливых следователей? Даже за халатность, проявленную в военное время, можно было схлопотать по полной.
Железная дорога пролегала в непосредственной близости от склада, и злоумышленники далеко не пошли. Под утро был пущен под откос товарняк с углем, ползущий через станцию. На месте взрыва образовалась воронка, несколько вагонов сошли с рельсов. Движение встало на несколько суток. Пустить поезда в обход не могли, станция была забита, а паровозов не хватало. Под уголовное дело попал начальник станции – почему не обеспечил дополнительные пути?
В аварийно-ремонтную бригаду прилетела граната, двое рабочих получили ранения. Красноармейцы до утра прочесывали станцию, но никого не нашли.
Через два дня – новая акция. Преступники проявляли фантазию, били туда, где их не ожидали. Атаке подвергся тюремный блок в западной части города. Тяжелый экскаватор (похищенный, как выяснилось, на соседней стройке) снес кирпичный забор, опутанный колючей проволокой. Злоумышленники были в масках, имели при себе гранаты и автоматическое оружие. Охрану ликвидировали – бойцов, выбегавших во двор, расстреливали на месте. Уцелевших накрыли в коридоре и в караульном помещении. Тяжелую решетку вынесла связка лимонок.
В блоке томились высокопоставленные немецкие офицеры – с ними работали сотрудники госбезопасности и 2-го отдела СМЕРШ. Похитили двоих – оберста и оберст-лейтенанта, оба имели отношение к строительству бункеров и укрепрайонов в восточной части Украины. Другие заключенные остались на местах, их не тронули. Впоследствии арестанты дружно твердили: лиц не видели, налетчики между собой не разговаривали. На подмогу из районной комендатуры прибыл пикап «ГАЗ-4» с группой автоматчиков. Их уже ждали. Бойцы попали под перекрестный огонь – всем не поздоровилось. Тела выбросили, в машину загрузились налетчики вместе с добычей.
Ночь была темная, на улицах – ни души. А когда стреляют с таким остервенением – ни один человек не высунется. Брошенный «ГАЗ» нашли через два квартала среди частного сектора. Под взорванной бойлерной вскрылся проход в катакомбы, но под землей группа солдат попала в ловушку, потеряла двоих. А когда подтянулось подкрепление, искать уже было бесполезно. Злоумышленники растворились в бесчисленных переходах…
