– Клавдия Игнатьевна, я же сказал никого не пускать! – прокричал директор. – Вам непонятно слово «никого»?
– Егор Филиппович, так это же Петр Евсеевич… – жалобно отозвалась секретарша. – Его ведь и гаубичный огонь не остановит…
– Зайдите, Клавдия Игнатьевна!
Что-то не понравилось секретарше в этой обыкновенной просьбе. А как же посетитель в погонах? Офицер не выходил из кабинета. Поколебавшись, она заперла дверь из приемной в коридор. Потом вошла в кабинет, ступая вкрадчиво, как лиса. Калымов исподлобья глядел на сотрудницу – словно боксер, поджидающий соперника. Секретарша обогнула стол, мрачно уставилась на мертвое тело. Привлекательное лицо превратилось в маску. Побелела челюсть. Женщина подняла глаза, вопросительно уставилась на руководителя.
– Объяснения последуют, Егор Филиппович? – голос ее просел, источал прохладные нотки. – Вы понимаете, что это никуда не годится? Вы ставите под удар не только нас с вами…
– Это СМЕРШ, моя дорогая, – перебил Калымов. – Кто-то настучал, отправил анонимный донос. Интересуются четвертым гаражом. Наше счастье, Клавдия Игнатьевна, что это только праздный интерес, подобных доносов у них тьма. На этот раз они попали и сами этого не поняли. Черт… – Директор окаменел, побелели скулы.
– Нам придется увольняться? – прохладно усмехнулась женщина.
– Вы правы, люди видели, как капитан заходил в мой кабинет… По его словам, скоро подъедет остальная группа. Не исключено, что уже едут…
– Он прибыл не один, – напомнила женщина. – На улице курят два солдата. По третьей папиросе курят.
– Откуда знаете? – вздрогнул Калымов.
– Окно в приемной. Сверху все видно.
– Надо уходить. Как же это некстати… Две минуты на сборы, Клавдия Игнатьевна. – Директор впился тяжелым взглядом в помощницу.
– А гостя оставим? – Клавдия Игнатьевна выразительно кивнула на тело. – Не находите, что это несколько безрассудно? Его обнаружат очень быстро.
– Вы правы, нужна фора… Придется рискнуть, Клавдия Игнатьевна. Быстро вызывайте Рыхлина и Штыренко, пусть бросают свои дела, если не хотят угодить в застенки СМЕРШ. Разыграйте спектакль, придумайте что-нибудь, у вас же неиссякаемая фантазия, душечка…
Спектакль состоялся через три минуты. По второму этажу административного здания разлетался свирепый рык директора: «Клавдия Игнатьевна, я вас уволю к чертовой матери! Посмотрите на ковер в кабинете! Он прогнил, съеден тлей, в нем вскрылось тараканье гнездо! Быстро унесите эту гадость, пока мы все не заразились! И чтобы сразу постелили новый!» Прибежали двое в кепках, в поношенных пиджаках, влетели в кабинет директора. Из отдела кадров, расположенного через коридор, высунулись обеспокоенные женские лица. Начальство явно не в духе. Возможно, это связано с визитом стройного капитана? Последний, видимо, ушел – не мог Егор Филиппович в его присутствии устраивать такой разнос.
Секретарша бормотала слова оправдания, потом сама сорвалась: «Егор Филиппович, я вам что, дезинфектор? Сами виноваты, зачем перевернули ковер? Под ноги смотреть надо, когда спотыкаетесь!» Ковер был действительно не новый, истоптан еще до войны, да и оккупанты постарались. Мужики вынесли в коридор свернутое в рулон четырехметровое ковровое изделие – оно изрядно весило, тащили с трудом. С изнанки ковра сыпалась труха, пыль стояла столбом. Захлопнулась дверь отдела кадров. Прижалась к стене оробевшая бухгалтер с папкой. «Эвакуируемся, Нина Петровна, – пошутил работник, – помочь не хотите?»
Ковер с трудом вынесли на лестницу. Там пришлось его кантовать, пространство было узким. Мужики отдувались. Пожал плечами инженер, прошмыгнувший мимо: и вправду, такой тяжелый?
Ковер вынесли на крыльцо, положили, чтобы передохнуть. У входа скучали два красноармейца из роты НКВД по охране тыла действующей армии. Курить уже не могли, ждать надоело. Начальство задерживалось. Но на то оно и начальство – может, его директор чаем с сушками потчует? Они равнодушно смотрели на ковер, зевали.
Отдышавшись, мужики снова взялись за поклажу, потащили ее за угол. Бойцы проводили их глазами.
Во дворе царила рабочая атмосфера. Самосвал завелся, но быстро заглох. На заднем дворе было тихо. Пространство ограничивали бетонный забор и глухая стена здания. Здесь копился мусор, стояли полуторка без колес и хлебная будка на шасси «ГАЗ-АА». Машина работала, директор держал ее на всякий непредвиденный случай. Ключ от зажигания хранился под водительским сиденьем.
Ковер опять положили на землю. Плечистый малый с развитыми скулами распахнул двустворчатые двери фургона. Ковер приподняли и прислонили к бамперу. Задний двор был пуст. Мужики переглянулись, скуластый сделал выразительный знак. Второй был сухощав, моложе первого, над носом, как у неандертальца, нависали надбровные дуги. Но умственные способности это не умаляло. Он понял, кивнул и засеменил обратно за угол.
Во дворе ничего не менялось, трудились люди, дрожали проржавевшие борта самосвала. Красноармейцы опять достали папиросы. Пошучивал ефрейтор с рыжеватой щеточкой усов: дескать, если долго кого-то ждешь – закури, и тот сразу придет. Но данное правило сегодня не работало.
– Мужики, помогите, – взмолился худощавый субъект. – Все равно без пользы стоите. Не можем ковер затолкать в фургон – громоздкий он… Минутное дело, мужики. Все равно ваш капитан чаи гоняет с нашим директором, не скоро еще спустится…
– Ну, пойдем, раз вы такие немощные… – Усатый ефрейтор поправил ремень висящего на плече ППШ и зашагал за угол. Второй засеменил за старшим товарищем. Плечистый малый пытался приподнять край ковра, чтобы затолкать его в фургон, тяжело отдувался.
– Да вы и впрямь мало каши ели, – засмеялся ефрейтор. – А на вид не скажешь. Тут и баба в одиночку справится.
– А ты попробуй, подними, – обиделся плечистый. – Плотный, зараза. До войны с Самарканда привезли – дружок у тогдашнего директора работал на ковровом заводе. Знаешь, какой здоровый, если расстелить? А у нас уже руки отнимаются, такую даль тащили. Я внутрь залезу, а вы снизу подавайте, добро?
Скуластый вскарабкался в будку. Военные подняли край ковра, продвинули вперед. Изделие со скрипом проехало по полу, уперлось в передний борт.
– Да, тяжеловато, – согласился ефрейтор. – Что там у вас?
– Труп вашего капитана, – признался второй работник автобазы. Солдаты неуверенно засмеялись. Ефрейтор осекся, встретившись с холодным взглядом. Удар ножом в живот подкинул бойца, он икнул, схватил за руку своего убийцу. Тот выдернул нож, ударил еще раз в то же место. Бил мастер – знал, как быстро умертвить человека. Второй распахнул глаза, скинул автомат с плеча, но скуластый в фургоне упал на колени, схватил бойца сзади, сдавил шею предплечьем, а когда тот задергался, полоснул бритвой по горлу. Убийцы спешили – в любую минуту мог заглянуть посторонний.
Скуластый втащил в машину окровавленного рядового – ноги, обутые в стоптанные сапоги, безвольно волочились по полу. Он бросил тело на ковер, выпрыгнул из машины. Второго схватили за конечности, раскачали и забросили в кузов. Туда же полетели автомат и солдатская фуражка.
