Впрочем, сеульское законодательство оставалось довольно-таки авторитарным, и понтифик по традиции не преминул напомнить Ро Дэ У о правах человека, встретившись с ним в Синем доме — резиденции главы государства
[1018].
Из Сеула он передал по радио привет жителям КНДР и Китая — двух коммунистических государств, не поддерживавших контактов с Ватиканом. Вряд ли там его поняли — Войтыла обращался на английском языке. Сомнительно также, чтобы рядовые граждане Северной Кореи вообще могли принимать радиопередачи с юга: власти страны по-прежнему находились в состоянии войны с Сеулом, бойкотировали Олимпиаду 1988 года и в целом рассматривали южную часть полуострова как территорию, оккупированную США. В таких условиях привет из Сеула мог расцениваться ими сугубо как идеологическая диверсия — в Северной Корее христианство почиталось за орудие американского империализма, а иерархия была уничтожена еще в начале шестидесятых. Последний глава северокорейских католиков, апостольский викарий Хейдзе (Пхеньяна) Франциск Хан Енхо был арестован в 1949 году и пропал без вести. Ватикан долго отказывался признавать его погибшим. В 1962 году Иоанн XXIII, параллельно с повышением статуса ряда корейских епархий, произвел исчезнувшего священника в епископы Пхеньяна. Лишь тезка сгинувшего слуги Божьего римский папа Франциск официально объявил о его смерти. Для Иоанна Павла II обращение к жителям КНДР стало лишь началом долгого пути. В январе 1996 года страну посетит архиепископ Клаудио Челли. Северную Корею тогда охватит голод, и ватиканский посланник прибудет с гуманитарной миссией
[1019]. Это будет первый визит представителя Святого престола в заповедник коммунизма за много-много лет.
В Китае ситуация выглядела не так определенно. Тамошние коммунисты не запретили римско-католическую церковь, а лишь вывели ее местные структуры из подчинения Святому престолу, создав Католическую патриотическую ассоциацию. По сути, это означало раскол — то, чего больше всего опасался в социалистической Польше кардинал Вышиньский. С раскольниками у Ватикана был разговор короткий: в 1958 году Пий XII отлучил от церкви весь китайский клир, подчинившийся решению правительства. Это, между прочим, привело к тому, что легальную католическую церковь в Китае не затронули соборные реформы: она сохранила архаичную обрядность (радуйся, Лефевр!), но зато признала допустимость контрацептивов и абортов, с помощью которых китайское руководство сдерживало рост населения страны. Парадокс, да и только!
Но китайская история вообще полна парадоксов, и христианство тут не исключение. Кто сказал, что лидером страны может быть лишь даос или конфуцианец? Христианин Чан Кайши и коммунист Мао Цзэдун опровергли такое мнение. Откуда убеждение, будто простому китайцу чужда и непонятна догматика Священного Писания? Тайпинское восстание, выросшее из пресвитерианской секты, говорило об обратном. Почему считается, что католичество несовместимо с буддизмом? Судьба иезуита Маттео Риччи, признанного буддистами богом-покровителем часовщиков, показала неверность и этого утверждения.
В период «культурной революции» любая религиозная деятельность в стране попала под запрет. Однако в 1978 году Компартия признала христианство одной из традиционных религий Китая, а в 1982 году объявила свободу вероисповедания. В 1988 году вышел на свободу из-под тридцатилетнего ареста епископ Шанхайский Игнатий Гун Пинмей, которого еще в 1979 году Иоанн Павел II тайно назначил кардиналом (епископ узнал об этом лишь после освобождения). Однако остаться на родине иерарху не позволили — он вынужден был уехать в США, где и скончался. Краткий период «оттепели» закончился в феврале 1989 года, когда правительство ужесточило контроль над католической организацией, разрушив надежды на легализацию подпольных общин, признающих главенство Ватикана.
Препятствием на пути соглашения римских пап с Китаем служило не только наличие Патриотической ассоциации, но и сохранение нунциатуры на Тайване, а значит, признание Ватиканом независимости острова. Крайне нервно в Пекине взирали и на периодические канонизации христианских мучеников, погибших в том числе от рук коммунистов. Не способствовали взаимопониманию и хорошие отношения Иоанна Павла II с Далай-ламой XIV, возглавлявшим движение тибетцев за независимость. В итоге «великая китайская стена» оказалась для Войтылы непреодолимой
[1020].
Однако человек живет надеждой. «В первом тысячелетии крест был установлен на европейской земле, во втором — на землях Африки и обеих Америк. Будем молиться, чтобы в Третьем Тысячелетии Христианства обильный урожай веры был собран на этом великом и динамичном континенте», — напишет Войтыла в 1999 году, говоря о христианизации Азии
[1021].
Еще в ноябре 1983 года он отправил личное послание Дэн Сяопину на английском языке, предлагая наладить контакт. Отец китайских реформ не ответил. Затем Войтыла обратился к китайскому народу из Филиппин — благо, примасом тамошнего епископата являлся китаец. Реакции также не последовало. Наконец, в октябре 1989 года по радио он отдал дань всем жителям страны, кто героически свидетельствовал свою верность учению Христа в минувшие годы, и призвал их работать на благо церковного единства с наместником святого Петра, «зримым источником и основой такого единства»
[1022]. Излишне говорить, что подобные призывы отнюдь не способствовали преодолению разногласий с китайским руководством, которое имело совершенно отличные взгляды на то, что именно должно быть источником и основой церковного единства.
Из Сеула Иоанн Павел II вылетел в Джакарту — столицу еще одного государства, руководимого авторитарным лидером. Президент Сухарто, который уже двадцать два года держал власть в Индонезии, начал свое правление с резни коммунистов, а продолжил захватом Восточного Тимора — католического анклава среди мусульманского моря, только что освобожденного от португальского и голландского владычества. Одним из ходатаев за права восточных тиморцев являлся не кто иной, как нунций в Джакарте Карлуш Белу, который всего несколькими месяцами ранее отправил послание римскому папе, президенту Португалии и Генеральному секретарю ООН, предложив организовать под эгидой международного сообщества референдум о независимости региона. Сухарто и Войтыла понимали, что им предстоит нелегкий разговор.
Римский папа благословил новый кафедральный собор в Дили (столице Восточного Тимора) и выразил поддержку всем жертвам репрессий, хотя и не упомянул напрямую об оккупации страны. Зато в беседе с Сухарто указал, что нельзя бороться за единство государства, пренебрегая правами человека. Этот разговор стал первым и последним между ними, хотя спорадические контакты случались и позднее. В феврале 1996 года в Джакарту слетает кардинал Роже Эчегарай, наделенный полномочиями для закулисных переговоров, буде это потребуется для решения проблемы Восточного Тимора
[1023].
