Люттвак был, конечно, чересчур резок, но при сопоставлении достижений Ватикана с успехами американской дипломатии первые и впрямь выглядели более чем скромно. Двадцать третьего февраля 1994 года под давлением администрации Клинтона хорваты и боснийцы пошли на перемирие, а 18 марта в Вашингтоне президенты обеих республик подписали соглашение о слиянии католической и мусульманской частей республики в федерацию. Двадцать восьмого февраля американские самолеты начали патрулировать воздушное пространство страны, следя за соблюдением решения ООН о бесполетной зоне.
* * *
И тут подоспела Руанда. Словно в насмешку, она взорвалась как раз в те дни, когда Ватикан принимал синод африканских епископов, собравшийся впервые за более чем десять лет. Войтылу очень критиковали в прессе за то, что он решил собрать африканских иерархов в Риме, а не на Черном континенте, хотя латиноамериканские епископы, например, всегда обсуждали свои дела дома. Однако, по словам нигерийского кардинала Фрэнсиса Аринзе, понтифик всего лишь пошел навстречу желанию африканцев, которые хотели обсудить свои проблемы в присутствии Иоанна Павла II и римской курии, а кроме того, не желали соблазнять журналистов тропической экзотикой в ущерб делу. Часть прелатов, правда, настаивала на Африке как месте проведения синода, и тогда первосвященник принял соломоново решение — разделил мероприятие на две части: сам синод решено было организовать в Риме, а послание по его результатам подписать уже в Африке
[1171].
Без экзотики все равно не обошлось. Синод открылся под бой барабанов, этнические мелодии и танцы фольклорных коллективов. А тем временем в колыбели человечества уже четвертый день шла резня. Толчком к ней стала гибель президентов Руанды и Бурунди, чей самолет был сбит неизвестными над Кигали при возвращении с мирной конференции в Танзании. Оба государственных мужа представляли хуту, из чего их соплеменники сделали очевидный вывод и взялись за ножи. Счет жертв сразу же пошел на тысячи. Людей убивали со скоростью, в пять раз превышавшей темпы Холокоста.
Войтыла не сразу разобрался в происходящем. Привыкший смотреть на события глазами местных епископов, он счел, что в Руанде развернулись преследования духовенства. В этом его убеждало руководство руандийской церкви, полностью состоявшее из хуту. Чтобы скрыть геноцид, творимый его соплеменниками, оно выдавало убийства священников-тутси за гонения на клир. Результатом такого покрывательства стало то, что армия тутси во главе с Полем Кагаме после взятия в июне 1994 года руандийской столицы устроила ответные расправы уже над местными иерархами, убив в том числе архипастыря Кигали и двух епископов. Пока же масла в огонь подлила «Коррьере делла сера», которая 8 апреля сообщила, что в Руанде убили семнадцать священников, пытавшихся спастись в монастыре. Слуги Божьи, как видно, происходили из тутси, что их и погубило. Но чтобы осознать это, Войтыле понадобилось время. Руандийские епископы не давали ему объективную информацию о происходящем, к тому же они не прибыли в Рим, хоть и находились на связи с Ватиканом. Вдобавок из Руанды в первые же дни бойни сбежал нунций (вместе с остальными послами).
Как и в случае с Боснией и Герцеговиной, здесь также тщетны были призывы римского папы положить конец массовым убийствам. Виновники этих убийств, будучи нередко верными католиками, в своем ослеплении полагали, будто действуют во имя Богоматери в Кибехо; Франция, имея добрые отношения с хуту, вмешиваться не собиралась, а США, уже хлебнувшие крови в Сомали за полгода до того, тоже предпочли остаться в стороне. ООН и другие международные организации, потрясенные смертью десяти бельгийских солдат от рук хуту, вообще спешили эвакуировать оттуда всех сотрудников.
Ошибившись вначале, Иоанн Павел II, однако, быстро разобрался, что к чему. Первым в мире (если не считать лидеров тутси) он произнес слово «геноцид», говоря о положении в Руанде. Это случилось уже 27 апреля на генеральной аудиенции. Но даже и сейчас его больше тревожили аборты. В разговоре с Клинтоном, состоявшемся несколькими днями ранее, тема Руанды почти не поднималась. Оба лидера продолжали думать главным образом о Каирской конференции
[1172].
Впрочем, эти вопросы действительно имели связь, хоть и неочевидную для обоих. Как Руанда, так и Бурунди барахтались в «мальтузианской ловушке», проще говоря — задыхались от перенаселения, почему конфликт тутси с хуту и приобрел такую остроту. Святой престол отрицал опасность перенаселения, поскольку она была козырем сторонников свободы абортов. Сообрази оппоненты, в чем корень проблемы, насколько яростнее вышли бы споры на конференции!
Пятнадцатого мая Иоанн Павел II наконец признал, что католики разделяют ответственность за массовые убийства в Руанде. Прозрение тем более тяжкое, что наложилось на физические страдания — наместник святого Петра вновь попал в клинику «Джемелли». За месяц до этого он упал, катаясь на лыжах, и повредил правое плечо. Внимательные наблюдатели сразу отметили, что понтифик во время литургий начал брать облатку левой рукой, хотя левшой не был. Куда-то подевался и Дзивиш, который всегда маячил возле римского папы. Семнадцатого апреля на встрече Иоанна Павла II с соотечественниками секретарь появился лишь на минуту, да и то остался в углу зала. Потом выяснилось, что Дзивиш сломал руку, катаясь вместе с первосвященником, и не хотел показывать перевязь.
— Святой отец, прошу вас быть внимательным к себе, — попросил Войтылу польский журналист Яцек Москва. — Сегодня днем мы все заволновались, когда ваш голос вдруг захрипел.
— Это от злости, — ответил римский папа, уже прощаясь. Потом обернулся и добавил: — А злость голосу вредит.
Видимо, из‐за вывиха руки он и поскользнулся в ванной спустя одиннадцать дней после этой встречи, да так, что сломал шейку бедра. Это надолго выбило его из седла и навсегда подвело черту под лыжными заездами. «Только этого мне и не хватало в Год семьи», — раздраженно бросил Войтыла, выслушав диагноз.
Из-за госпитализации он не смог лично закрыть африканский синод, не смог принять бурундийских епископов, а еще ему пришлось перенести встречу с кардиналами по поводу юбилейного 2000 года и отменить поездки на Сицилию, в Бельгию и Ливан. Наконец, прошли без него и памятные мероприятия в честь взятия Монте-Кассино солдатами Андерса, ради чего в Италию слетелись ветераны сражения и польские епископы во главе с примасом Глемпом. Иоанн Павел II вынужден был ограничиться приветственным письмом, которое отправил из клиники.
Монастырь пал 18 мая, в день рождения Иоанна Павла II. Пресса отметила эту дату россыпью статей о возможной отставке понтифика. Назывались даже сроки — 13 или 14 июня, когда должна была состояться консистория. Особенно усердствовал в прогнозах испанский писатель-иезуит Педро Мигель Ламет, ранее успевший настрочить биографии Педро Аррупе (с которым дружил) и Кароля Войтылы (которого недолюбливал). Его активность заставила Святой престол добиться от руководства ордена запрета литератору-монаху публиковать статьи на эту тему без ведома начальства
[1173].
