Дочь Веры продолжает бормотать благодарности, одновременно отнекиваясь и говоря, что ей крайне неудобно затруднять начальство, при этом уже залезая вместе с сумкой на заднее сиденье.
Оставляя в мое распоряжение переднее. Рядом с боссом. Ну что за напасть?
Хлопаю дверью излишне громко, слышу хмыканье босса, краснею, отворачиваюсь, уставившись в окно.
Анжелика продолжает словоизлияние благодарностей, машина выруливает на шоссе…
У меня почему-то шум в ушах, дышать трудно… Почему я так реагирую на близость этого мужчины? На его запах, на движение рук на руле. Меня словно обступает стена огня…
***
Нога бедной Веры закована в гипс выше колена! У меня даже слезы на глазах выступают от сочувствия.
— Как же так, дорогая? — восклицаю, обнимая подругу.
— Да все нормально, — ворчливо отвечает Вера. — Ты чего среди рабочего дня примчалась?
Анжелика, разбирающая в этот момент сумку замирает.
— Мам, я это… того… позвонить на работу твою забыла…
— Как?! — Вера чуть ли не подпрыгивает на больничной койке. — Ты совсем с ума сошла? Ты же знаешь, как для меня ценна эта работа! Да и для тебя, ведь я с этой работы всю семью тащу!
— Ну вот так получилось, что теперь сделаешь…
— Так, объясните все нормально!
— Сейчас… ты только успокойся, Вер. С нами приехал Герман Александрович, — успокаивающе глажу подругу по плечу.
— Что?? Я в таком виде… Он что… Он где?
— Ты прекрасно выглядишь. Он паркует машину. Там какая-то сложность с этим…
Если честно, я выскочила из машины на подъезде к больнице, Анжелика вывалилась следом. Ничего не говоря боссу, мы его бросили в машине одного. Я в тот момент думала только о том, что должна увидеть Веру. Ну и к тому же босс большой мальчик, сам доберется, найдет дорогу…
- Почему Герман Александрович приехал? — дрожащим голосом спрашивает Вера.
— Волновался. Вызвал меня в кабинет к себе утром… сказал, что ты на работу не вышла… Я конечно в панику впала. Примчались к тебе домой, хорошо не разминулись с Ликой. Она нам все рассказала, что произошло… и вот мы тут. Все хорошо, дорогая! Не думай о плохом, главное — выздоравливай.
— Представляешь, Насть, — вспыхивает Вера. — Ну так не повезло, хоть волком вой…
— Ничего, главное, что все поправимо, ты выздоровеешь! — успокаиваю подругу.
— Да… вот только работу потеряю…
— Нет, зачем так пессимистично. Ничего ты не потеряешь, дорогая…
— Насть, на это место метит каждая вторая. Сейчас Фролова зубами вцепится… Пока я поправлюсь куча времени пройдет. Думаешь кто-то отдаст без боя мне место? — продолжает накручивать себя подруга.
— Дорогая, босс сам сюда прискакал. Думаешь, это ничего не значит?
— Он конечно очень отзывчивый парень, — задумчиво говорит Вера. — Такого начальника найти — счастье. Но он прежде всего бизнесмен. Секретарша на длительном больничном? Я же не акционер, не начальник отдела. Просто секретарша, Насть. Заменить — раз плюнуть.
— Мне кажется, ты зря себя так настраиваешь. Сама говоришь, босс хороший и он тебя ценит, определенно.
— Слушай Настюш, а может пока я болею, ты меня заменишь? — оживляется Вера.
— Что? Ох, нет!
— Я только тебе доверяю, больше никому.
— Я не могу! — восклицаю испуганно. Нет, я конечно очень хочу помочь Вере, но не такой ценой! Нельзя, нельзя мне к Самойлову. — Ни за что!
— Почему? — удивленно спрашивает Вера.
— И правда, почему? — раздается позади голос Самойлова.
— О, Герман Александрович… — Вера сразу подбирается, спину выпрямляет. — Мне так не ловко, простите ради бога. Все дочь моя окаянная, не умеет мужчин выбирать.
— Мам ну это то тут причем, чего ты меня позоришь, — всхлипывает Лика и выбегает из палаты.
— Зря ты так, Вер. Любовь зла, — произношу и осекаюсь, потому что Самойлов смотрит на меня пристально.
— Так, вернемся к нашим баранам, — откашлявшись меняет тему Вера. — Я так понимаю, Герман Александрович меня поддерживает в идее попросить тебя о замене, Насть.
— Полностью, — кивает Самойлов. Тем более, когда мы ехали вас искать, Вера, то именно об этом и договорились. Настя должна стать моей…
И вдруг осекается, делая фразу просто неприличной!
Он точно это намеренно сделал! Не договорил слово! «Моей секретаршей»!
Надо было за ним продолжить, но я растерялась и впала в шок.
В этот момент, стоя у входа в палату, я собиралась догнать и утешить Лику, которая явно убежала в полном раздрае чувств. Но сказанное, меня прошибло от макушки до пяток, так что я упала на стул возле двери. Если бы не он, наверное, по стенке бы сползла. Ловлю ошарашенный Взгляд веры. Самойлов что-то набирает в телефоне как ни в чем не бывало…
— Моей секретаршей, — наконец добавляет лениво босс, видимо заметив звенящую тишину в палате. — Извините, у меня важная деловая встреча. Выздоравливайте, Вера. Настя, даю вам на сегодня выходной, побудьте с подругой, поддержите. А завтра в девять ноль-ноль — у меня в приемной. Вера, от вас нужны инструкции, чтобы все прошло максимально гладко.
— Да, конечно, Герман Александрович, — лепечет Вера.
Самойлов покидает палату.
— Хм, между вами что-то явно происходит, — произносит подруга, пытливо разглядывая меня.
— Не говори ерунды, — отмахиваюсь.
— Почему тогда ты так против быть его секретаршей?
— Разве это имеет значение? Я его секретарша!
— И Снегурочкой ты быть не хотела, — задумчиво продолжает копать в нужном направлении Вера.
— Ну что поделать, нет во мне скрытой Марлен Дитрих, — кривлюсь.
— Скажи правду, Насть? Мы вроде всегда всем делились, — настаивает подруга.
— Не понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
— Ну, например, что босс домогается тебя, а ты — с ума сходишь от отвращения. В этом случае я категорически не позволю тебе замещать меня. Да что там… Сама уволюсь по собственному желанию!
— Ты же знаешь, это не так. Самойлов… Разве ему надо кого-то домогаться, — вздыхаю горько.
— У вас точно ничего нет?
Мне становится стыдно. Вера всегда делилась всем, да и я раньше была предельно откровенна…
— Мы переспали, — признаюсь, низко опуская голову. — Случайно. В новогоднюю ночь… Никакого насилия, разумеется. Сплошная романтика. Поэтому мне конечно непросто работать с ним так близко. Но я справлюсь, Вер. Мне нельзя потерять эту работу…
— Ох, дорогая… Я даже не знаю, что сказать. Прости что давила на тебя. Приставала, в душу лезла. Ох, что же делать?
