— Да что тут сделаешь? — спрашиваю горько. — Все уже сделано…
— Нет, я ему позвоню… Герману Александровичу. Скажу, что передумала. Что ты не можешь.
— Не надо, Вер. Назвалась груздем… Придется лезть в кузов. Под названием «женщины Германа Самойлова».
— А может это судьба, Насть? — задумчиво спрашивает Вера. — Может вы созданы друг для друга!
— Нет, ну что ты. Мы точно разного поля ягоды. Я в деревне живу, он в пентхаусе. Эх…
— Ты его любишь?
— Нет!
— Но он тебе очень нравится? Я же тебя знаю, ты бы ни за что не стала… просто так.
— Не знаю, это просто случилось. Спонтанно.
— Расскажи.
— Да что рассказывать? Давай лучше рабочими моментами займемся. Проинструктируй меня так, чтобы не сесть в лужу и не упасть в грязь лицом, ок?
— Хорошо, — улыбается Вера. — Вот такой настрой мне нравится, Синичкина.
— Угу. А ты давай на скорейшее выздоровление настраивайся. Чтобы освободить меня от барского ига.
— Договорились, — кивает подруга, с улыбкой до ушей и хитринкой во взгляде. — У нас обеих есть теперь стимул.
Глава 11
Ну и конечно с самого утра как-то все не заладилось. Я выехала очень рано, но угодила в пробку.
В результате, чтобы не опоздать под конец гнала как сумасшедшая, каких нервов это стоило!
В лифт влетела в последнюю минуту, когда он был уже перегружен, с трудом протиснувшись в угол.
Обычно я всегда жду следующий или поднимаюсь по лестнице… но босс обитает на последнем этаже, туда мне дыхания не хватит добежать. Буду ползти последние пять этажей еле живая…
Помимо прочего, именно сегодня босс устроил большое совещание глав отделов, и я, помятая, потная как мышь под метлой, едва вбежав в приемную получила выговор перед всеми, и приказ сделать пятнадцать чашек кофе! Пятнадцать, Карл!
Ясное дело, это не прибавило мне хорошего настроения.
Стоило справиться с этой задачей и радостно отметить, что ни капли на себя при этом не пролила, что для меня — почти что подвиг, вернуться в приемную и начать разбираться на рабочем столе, раскладывая стикеры-подсказки, которые мы вчера подготовили совместно с Верой, как меня отвлек от работы Венедиктов.
— Привет! — его взгляд буквально сверлит меня.
— Привет, Вадим, — отвечаю спокойно, хотя внутри все трепещет, в груди растет нехорошее предчувствие. Вот неспроста он зашел… — Тебе что-то надо?
— Да, справку по моим доходам подписать. Для налоговой. Сделаешь?
— Давай, конечно.
Открываю папку с бумагами, которые должна отнести сегодня на подпись шефу. Венедиктов отдает мне свой документ.
— Знаешь, а я ведь не поверил, — говорит он с грустью.
— Ты это про что?
— Да про то что ты Веру подсидела.
— Кто такую чушь сказал? Что значит подсидела? Я ее заменяю, временно.
— Ну да, конечно. Кто поверит. Да ты еще на корпоративе виды на босса имела.
— Да с чего ты все это взял? — вскипаю.
— Ты меня идиотом считаешь? Только он поиграется и выкинет, так и знай. Все богатые сынки они такие. Ладно, не хмурься. Проехали.
— Не собираюсь я ничего «проезжать» — вскипаю. — Приходишь тут и поливаешь меня грязью.
Венедиктов уходит, оставив меня в отвратительном настроении и с головной болью. Собираю чашки, мою, чувствуя себя чумазой и потной. Волосы растрепались, а еще меня колотит от двух энергетических напитков, которые влила в себя сегодня.
Совещание заканчивается, народ расходится, и я ловлю себя на том, что снова кусаю губу в повисшей мертвой тишине. Сердце колотится так, что его удары, кажется, звучат на всю приемную.
Понимаю, что босс сейчас позовет меня к себе. И никак не выходит успокоиться.
Звучит интерком.
— Зайдите, Синичкина.
У меня не сердце — а отбойный молоток, а вот Самойлов абсолютно спокоен, сидит с непроницаемым выражением за своим дорогущим столом из красного дерева…
И снова длинная пауза.
Спустя примерно миллион лет — точнее, десять секунд, показавшихся вечностью, — босс подается вперед, кладет руки на стол.
— Как проходит первый рабочий день? Помощь не нужна?
И это после того как он меня отчитал за опоздание? Начинаю закипать. Приоткрываю рот, намереваясь что-то ответить, но похоже Самойлов и не ждал ответа на свой вопрос, сразу переходит к распоряжениям на сегодняшний день, одновременно с космической скоростью размашисто расписываясь на бумагах, которые кладу перед ним, быстро обозначая что это.
— Отмените встречу на шестнадцать часов, принесите ту которая в восемнадцать на завтра, подготовьте к завтрашнему дню отчеты по отделам, вот по этому списку. Позаботьтесь, чтобы меня не беспокоили. И да, Анастасия…
Я уже стою практически у дверей, сжимая от волнения побелевшими пальцами папку и блокнот.
— Куда вы так торопитесь?
— Выполнять ваши указания…
— А, это хорошо. Так вот, Настя. Пообедаем вместе в два часа.
Сердце замирает, затем начинает колотиться тревожно. Что это все значит? Не припомню, чтобы босс когда бы то ни было обедал с Верой… Я и подумать не могла, что есть вероятность оказаться с Самойловым в неформальной обстановке. Снова. Это плохо, очень. И это явно провокация, нельзя поддаваться!
Держись, Синичкина! Цепляю на лицо дежурную улыбку и отвечаю с вежливым сожалением:
— Простите, Герман Александрович, но у меня уже назначена встреча на это время. Я бы отменила её, но увы, это невозможно.
Очень довольна собой, вроде и не отказала грубо, хотя очень хотелось, ушла так сказать от опасности, ловко вырулив…
— Тогда ужин, в шесть. Даже лучше.
— Что? Нет! — тут уж не до лавирования, он точно издевается! — Герман Александрович, я надеюсь наши с вами отношения будут исключительно деловыми. Я согласилась на эту должность только чтобы помочь подруге, и вам об этом прекрасно известно…
— У меня в шесть деловой ужин, Анастасия, и я приглашаю вас в качестве секретаря, — холодно прерывает меня Самойлов. — Не стоит искать черную кошку в темной комнате. Тем более — придавать себе слишком много значения.
Буквально выползаю из плена кабинета босса, расплющенная его холодной отповедью. Раскладываю по стопкам подписанные бумаги, руки дрожат. Затем, стараясь отвлечься от прошедшей беседы, погружаюсь в сбор требуемой статистики. Полдня проходит незаметно, потом решаю позвонить Вере, узнать, бывала ли она с Самойловым на вечерних встречах, уточнить как одеться, ведь он ни словечка об этом не сказал. Да и нет у меня ничего вечернего…
