Подружка поворачивается ко мне и очаровательно улыбается.
— Ну, не совсем так. Рома мог бы найти актрису в другом агентстве, или просто по объявлению, но я ему подсказала, что лучше тебя ему не найти. А почему?
— Почему?
Я эхом повторяю за подругой, яростно соображая, что она имеет ввиду.
— Чтобы ты захомутала того олигарха!
— Да блин, зачем он мне сдался?
— Дурочка! Тебе через месяц — двадцать восемь! Замуж тебе пора! Тем более, что ты вон какая сентиментальная, детишек любишь. Родить ещё надо успеть.
Я опускаю глаза в пол, предпочитая молчать.
В последнее время я слишком часто стала молчать, чтобы не выдать свои истинные чувства. Мне страшно открыться подруге, ведь она не знает всей правды о моей жизни. И я боюсь ей рассказать, вдруг, она не поймёт? Осудит?
Да, я себя ненавижу за это. И сама себя осуждаю и презираю. И сама мучаюсь.
— Короче, я тебе расскажу, а ты просто выслушай. Александров — очень известный в своих кругах человек, ему тридцать два года, так что совсем не старый. В прошлом, как и все — бандит, но сейчас вроде остепенился. Дочери пять лет, зовут Василиса. Женат два года.
— А чего ж он сразу на матери девочки не женился?
— Это его второй брак. Мать Василисы умерла через полгода после родов. Потом он женился вновь, на дочери одного нефтяника. Но его нынешняя жена, поговаривают, очень любит выпить. И, не исключено, что он с этой алкашкой разведётся. А там ты его и подхватишь. Главное — с девочкой подружиться.
— И не подумаю никого подхватывать!
— Ну и дура! Счастье надо выгрызать зубами! А то можно всю жизнь в библиотеке просидеть!
Я закусываю губу и поглядываю в окно — речь подруги меня утомила и раздосадовала, скорей бы оказаться на месте.
Аринка паркуется, а я уже вываливаюсь с костюмом на мостовую, вдыхая свежий морозный воздух. В Москву, наконец-то, пришла настоящая зима, и столбик на термометре опустился до минус десяти.
Роман Аркадьевич встречает нас горячим чаем с пирожными, и начинает знакомить меня с артистами.
— Знакомьтесь! А у меня одно важное дело с Ариной Борисовной!
Начальник хватает мою подругу за тонкое запястье, и выводит из помещения, хлопнув дверью.
Итак, фее будут помогать две хрупкие девушки, Ева и Диана. Обе тонкокостные, с огромными голубыми глазищами, они показались мне ужасно похожими друг на друга.
— Нас все путают. Но мы не близнецы, и даже не сестры!
Разговаривают девушки тоже хором, отлично понимая друг друга. Я удивлённо перевожу взгляд с одной феи на другую. Беда! И как я буду их различать?
— Не волнуйтесь, у меня будут голубые крылышки, а у Дианы — розовые.
Отлично, значит, я разговариваю сейчас с Евой.
В комнату вбегает ошарашенная потная тётка с огромными серебристыми крыльями в руках:
— Где у нас главная фея?
— Я тут!
— А где костюм? Мне куда крылья прилеплять? Прям к пуховику, что ли?
Пожимаю плечами.
— Не знаю. Мне ещё не дали костюм. Я только приехала.
— Кошмар! Тооооник!
Она кричит зычным голосом, как электричка, которая, вот-вот столкнётся с какой-то преградой. Господи, и зачем ей тоник? Какой тоник она так требует? Алкоголь, или матирующий крем?
— Тоник, где ты, мать твою, шастаешь?
Так это человек?
Тут же рядом со мной возникает какое-то субтильное существо в ярко-розовой футболке и рваных джинсах. По лицу, как и по плоской фигуре, невозможно определить, кто передо мной — мужчина или женщина, и я теряюсь окончательно.
— Здесь я, чего орёшь?
Тоник разговаривает писклявым, отвратительным голосом, сильно картавя при этом. Я морщусь.
— Ты, сарделька в штанах! Почему фея ещё не одета? Уже два часа дня! Сейчас Роман Аркадьевич нас в салат покрошит!
— Сейчас принесу, я пуговички к корсету феи пришивал.
Тоник разворачивается, и, сверкая белоснежными кроссовками, убегает. Видимо, это всё-таки, мужчина. Я смотрю вслед этому непонятному существу, и быстро скидываю свой синий пуховик. Сейчас мне должны принести костюм феи.
— Тоник — это парень?
Осмеливаюсь я спросить всё-таки у потной тётки. Она презрительно фыркает:
— А кто? Собака, что ли? Антон он по паспорту, но всех просит называть его только Тоник. Да ты и сама видишь. Какой он, чёрт его за ногу, Антон? Вылитый Тоник!
Тут в помещение вбегает субтильный парень, таща в руках целый ворох одежды. Он бросает рядом со мной серебристые сапожки на тонкой шпильке, и подаёт остальную одежду.
Я внимательно оглядываю наряд феи. Роман Аркадьевич уверен, что это реквизит для детского праздника? Больше похоже на наряд для взрослой вечеринки. Тёмно — синий корсет с блестящими пуговичками, пышная юбка-пачка и сапожки.
— Надевай, живо, не умничай!
Суровая тётка толкает меня в бок, и кивает на ширму, стоящую в углу. Я со вздохом принимаю вещи у Тоника, и бреду в огороженный уголок.
Через десять минут, я понимаю, что всё не так уж и страшно. Корсет сидит очень удобно, не сдавливая тело, в нём удобно двигаться. А юбка — пачка достаточно пышная и объёмная, прикрывает всё, что нужно. Загвоздка только в сапожках — они оказались мне малы на пару размеров, и влезть в них я так и не смогла, как не пыталась.
— Это очень плохо. Ладно, поищу на складе другой размер.
Тоник, качая головой, подхватывает серебристые ботфорты, и скрывается в соседнем помещении. А полная тётка принимается приделывать к моему костюму серебристые увесистые крылья феи.
— Смотри, вылитая фея! Волосы только завьём тебе, и цветок заколем — вообще шикарно получится!
Я окидываю себя в зеркало. Выглядит, и правда, недурно.
— Так, теперь макияж. Где Лерчик?
Диана и Ева, пьющие в сторонке чай, синхронно пожимают плечами. Я осознаю, что девчонкам надо работать в парных видах спорта — настолько они гармонично выглядят вместе.
— Мы его и сами не видели ещё. Видите, тоже без макияжа!
Так, это говорит фея с голубыми крылышками. Значит, это Ева. Чудесно! Я уже научилась различать девчонок.
— Безобразие!
Полная тётка упирает руки в широкие бока, вываливающиеся из брючек с заниженной талией, и начинает орать в телефонную трубку так, что у меня мигом заламывает виски.
— Леррррчик! Сука! Где, твою мать, ты шляешься, шалава подзаборная?
Я изумлённо наблюдаю за разговором. Господи, кто эта тётка, и почему она так разговаривает со всеми, абсолютно не церемонясь?
