— Я ни на что не намекаю, — спокойно ответил я. — Просто хочу получить ответы на некоторые вопросы.
— Вы их получите, — отчеканил Кавендиш. — Но сейчас я вынужден вас покинуть на некоторое время.
— Я буду ждать вас здесь…
Бальфура утащили, я никуда уходить не намеревался и присел на скамейку, которая служила нам барьером.
— Не нравится мне это… — пробурчал О’Брайн, садясь рядом со мной.
— Виски есть?
— А как же… — усмехнулся ирландец и извлек из внутреннего кармана пиджака вместительную фляжку.
Я молча смочил виски свой платок, приложил к шее и машинально выругался — кожу пекло просто адским огнем.
— Сильно задело? — забеспокоился американец.
— Не помру.
Наконец вернулся Арцыбашев, тоже сопровождавший Бальфура.
— Похоже, без скандала не обойдется, — посетовал подполковник. — Там поднялась такая буча, что… — Он махнул рукой. — Думаю, скоро появится полиция.
— Плевать. Кто заряжал пистолеты?
— По очереди заряжали, — ответил Арцыбашев. — Порох в оба пистолета засыпал… этот, как его, Черчилль.
— Я пыжевал… — добавил О’Брайн. — А пули вкатывали тот седой полковник, Кавендиш и Алекс.
— Так и было, — согласился подполковник. — Забивать пыж поверху не пришлось, пули туго влезали, но не настолько туго, чтобы разорвать ствол. Причем мы по очереди проверяли каждый этап.
— Понятно. Как его разрядить? — Я повертел пистолет в руках.
— Там, в футляре, есть специальный прибор… — Арцыбашев повертел головой и растерянно сообщил: — А футляра-то и нет уже. Стоп, а где разорвавшийся пистолет… — Он ринулся к месту ранения Бальфура, огляделся и развел руками. — И пистоля уже нет. Видимо, когда забирали премьера, и его тоже подобрали…
— Не нравится мне это, — повторил ирландец. — Островные обезьяны способны на любую пакость.
— Истинно, — поддакнул Александр Александрович. — Нечистое дело. Уж я-то точно знаю. Сталкивался.
Я вытащил шомпол из-под ствола, хотел выковырять им пулю, но потом передумал:
— Наверное, будет правильнее оставить все как есть. Пусть полиция разбирается. А теперь, друзья, попробуем восстановить события с самого начала.
— Когда мы подошли, пистолеты были уже при них, — начал Арцыбашев. — В футляре помимо остальных принадлежностей лежали пороховница и несколько пуль в мешочке. Я глянул на порох и ничего подозрительного не обнаружил. Черный, мелкого помола, то есть пистолетного. Хотя особо не рассматривал, да и плохо было видно в сумерках.
— Я потребовал опробовать пистолеты, — продолжил американец. — Бритты не особенно обрадовались, но согласились. Пистолеты снарядили, отстреляли, все прошло нормально. Вот и все. Что произошло дальше, вам известно.
— Порох точно засыпал Черчилль?
— Точно, оба раза. Там на пороховнице клавиша, нажал — мерка и насыпалась. Он еще демонстративно высыпал на бумажку и показывал нам, мол, все порции одинаковые.
— К вашим услугам, господа… — из сумерек появился полковник Кавендиш. — Второй секундант, сэр Уинстон Черчилль, пока находится рядом с сэром Бальфуром, но и он сюда подойдет. Но хочу предупредить, скоро здесь появится полиция.
— Выпьете? — О’Брайн протянул ему флягу.
— С удовольствием, благодарю. — Кавендиш со смаком сделал пару глотков.
Я поинтересовался у него:
— Что с вашим патроном?
— Все плохо, — спокойно ответил англичанин. — Но шансы есть. Правда, глаз вряд ли удастся спасти. Итак, вы говорили, что у вас появились вопросы?
— У меня есть много вопросов… — буркнул я. — Даже не знаю, с чего начать. Какого черта сэр Артур затеял все это? Я ведь формально его не вызывал.
— Когда он у вас поинтересовался, как понимать ваши слова, — тактично напомнил полковник, — вы ответили: понимайте как знаете. То есть дали ему свободу выбора. Он и выбрал поединок. Так что все законно. Именно поэтому мы и стали вызываемой стороной. Я же все уже объяснил вашим секундантам…
Я про себя ругнулся. Черт… Я совсем и позабыл об этих своих словах. Ну да, тогда все понятно. Но все равно…
— Он ведь должен был понимать, что я его могу убить. Куда смотрели его товарищи, в конце концов? Почему не отговорили?
Полковник улыбнулся.
— Несмотря на то что вы враг Британии, я вам даже симпатизирую, генерал Игл, поэтому отвечу откровенно. Скорее это он вас должен был убить. — Кавендиш еще раз усмехнулся. — Вас спасло лишь чудо. Сэр Артур из точно таких же пистолетов в своем саду без промаха сбивал плоды с яблони на трех десятках шагов. Это было одним из его любимых развлечений.
Я невольно потрогал шею. Н-да… а ларчик просто открывался. Действительно меня спасло только чудо. И целился он не в торс, а прямо в голову.
— К тому же честь для сэра Артура не пустое слово, что бы вы ни думали о нем, — продолжил Кавендиш. — А тут такая возможность — лично убить самого Игла. Хотя я его отговаривал как только мог. И не только я.
— Почему отговаривали?
— Во-первых, — серьезно ответил британец, — вы тоже могли иметь большую практику стрельбы из подобного оружия. Во-вторых, я немало живу и давно убедился, что идеальных планов не бывает. В-третьих, на случай полагаться глупо, в-четвертых, уж извините, генерал, этой дуэлью премьер-министр Британии невольно ставил знак равенства между собой и вами. И это после того, как вас смешивали с дерьмом в прессе? Звучит ужасно: целый премьер-министр Британского Соединенного Королевства дерется с обыкновенным бандитом. Извините, это я выражаю не свое мнение, а газетчиков. Особенно в свете последнего скандала. Представляете? Так что дуэль могла сыграть против самого Артура в политическом плане, и не только в политическом. Да много причин, но, увы, сэр Бальфур прислушался не к большинству советующих, а к Уинстону. Черчилль последнее время оказывал на него большое влияние.
— То есть это Уинстон его уговорил?
— Да, именно он, — подтвердил Кавендиш. — Убедил, что вы никогда не держали в руках дуэльных пистолетов, вообще плохо стреляете, в красках описал возможный триумф и вообще сыграл на честолюбии. Вы как стреляете?
— Даже не знаю, что вам ответить. Из дуэльных пистолетов я никогда не стрелял, это правда, но, стреляя, к примеру, из Браунинга номер один, на расстоянии двух десятков шагов могу поставить свою подпись на мишени. Так что, Черчилль, мягко говоря, обманул сэра Артура.
— Чертов щенок!!! — Британец зло выругался. — Солдатом он был отличным, но политика испортит кого угодно.
Для меня все начало потихоньку становиться на свои места. До определенных пределов, конечно. То есть, вполне возможно, смерть Бальфура могла принести какую-то пользу Черчиллю, правда, какую — неизвестно. Да и с какого хрена взорвался пистолет, увы, тоже до сих пор непонятно.
