Круг знакомых Рогнеды разительно изменился. То, что она общалась с мусликами, было понятно. Гораздо труднее было обьяснить ее отлучки в город и встречи с людьми, которых она раньше и знать не могла. С таких посиделок вампирша возвращалась веселой и посвежевшей.
Странности в поведении на время пропадали, она снова возвращалась к роли первой красавицы при дворе. А на базаре ползли слухи об исчезнувших детях и подростках.
Все это наводило меня на тяжелые размышления и служило основой крайне неприятных выводов.
Чтобы понимать происходящее с ней, я стал таскаться с ней к тамбовцам, что было воспринято вампиршей с восторгом.
Восточное общество было ко мне весьма радушно. Ибрагим-бек не жалея сил показывал свое гостеприимство. Мне нравилось практически все. Нравилась подчеркнутая вежливость мусликов, кухня, оформление интерьеров миссии.
Особое удовольствие мне доставляла временная свобода от вампирши. Она вместе с остальными тетками находилась на женской половине, отделенной полупрозрачной газовой тканью, – революционное и почти крамольное с точки зрения сурового учения великого Юрыса веяние.
Играла тягучая, заунывная музыка. Дастархан ломился от явств и сладостей. Слуги наливали зеленый чай в пиалы. Кальянщики по первому знаку подавали свои приспособы с адскими смесями. После угощения наступал черед безмысленного лежания на кушетке со щепоткой насвая во рту. Я не курил ядреный, очищенный гашик, но от этой смеси не отказывался.
В некотором смысле оно было неплохо. После жутких рассказов невменяемой вампирши можно было отдохнуть и расслабиться.
Ученые мужи и молодые отпрыски составляли свой круг общения. Комфорт и нега располагали к откровенным разговорам.
Я понимал, что меня окружают специально подобранные люди, но все же порой увлекался, впрочем, как и мои собеседники.
В тот день разговор зашел о сложном предмете.
Я не шутя схлестнулся с Фархадом, молодым каганским вельможей.
– Ты думаешь, это поможет? – удивился я. – Такой подход подразумевает, что кто-то все время стоит сзади человека с большим дрыном.
– Извини, не очень понял, – переспросил тамбовец. – А дрын – это что?
– Дрын – это тяжелая палка или дубинка. Короче, то, чем можно ударить.
– О, как это правильно, – заметил Фархад. – Только так воля правителя осознается простым человеком, существом ленивым и ненадежным.
– Ну ведь к каждому надсмотрщика не приставишь, – возразил я. – А бывают моменты, когда человек выбирает сам, без палки за спиной.
– О, вы как всегда проницательны. Это правда… – Фархад немного подумал и продолжил: – Спина простолюдина должна помнить палку каждый момент жизни. Оттого наказания должны быть очень жестоки, чтобы заронить страх в души тех, кто только задумал противиться воле правителя.
– Неплохо еще было бы, чтобы соседи доносили. А лучше домашние, – иронически заметил я.
– Ничего в том не вижу постыдного, – ответил мой собеседник, но как воспитанный человек сделал вид, что не обиделся на северного варвара, слабо разбирающегося в утонченной восточной философии.
– А у нас стукачество считается подлостью, – сказал я.
– Это потому, что вы все сами по себе. Вы, гяур-урысы, не слиты в единый организм истинной верой и великой целью, – сказал тамбовец. – Для вас воля вашего правителя – это предмет насмешек и воркотни.
– А почему же тогда именно вашим людям нужен кнутобоец? – поинтересовался я. – Раз вы такие единые и сознательные?
– Любой член общества у нас сознателен и соединен с другими именно потому, что он будет наказан в случае неисполнения священной воли владык. Ведь если каждый будет иметь свою волю, то куда придет государство?
– Иными словами, вы все свои успехи обьясняете только этим? – поинтересовался я довольно язвительно.
– Да, как и ваши неудачи.
– Какие-такие неудачи? – изумленно поинтересовался я.
– А взять хоть ваш патронный завод в Муроме. Или химзавод. Или металлургический. Все давно ржавым прахом стало.
Это был убийственный аргумент.
– Зачем нам это старье, когда есть новые технологии?
– Плавить железо в куренях на болотах? – уточнил Фархад и продолжил с явной издевкой: – Ковать ручными молотами? Это веяния нанотехнологии?
– А хоть бы и так, – довольно недружелюбно ответил я. – Однако мы до сих пор можем весь ваш город одним выстрелом уничтожить.
Тамбовец чуть не зашипел от злости, но быстро взял себя в руки.
– Ну зачем же уничтожать то, что может быть полезно? – примирительно улыбнулся он. – А мы могли бы помочь наладить вам производство. Построили бы вам электростанции, заводы, мастерские.
– А вот электростанций нам и не надо, – заметил я. – Микросотовые батареи есть.
– Заводов тоже не надо? – спросил Фархад, незаметно сбиваясь на глумливый тон. – Будете греть металл батареей докрасна и лепить голыми руками?
– Есть наработки новых технологий, – ответил я.
– Разреши полюбопытствовать…
– Полюбопытствовать можешь, Фархад. Рассказывать только не буду.
– Можно подумать, вам боеприпасы и взрывчатка больше не потребуются.
– Ты знаешь, наверное – да. По крайней мере от них надо уходить.
– Оружие зло, на свалку его? – усмехнулся тамбовец.
– Нет, конечно, с чего ты взял, рафик.
Я вдруг понял, что меня сильно заштырило, раз я сказал муслику «приятель». Я поразился, отчего вдруг от простого насвая пошел такой приход.
– Нет, правда, не копьями же воевать. И не джаггернаутами.
– Первое откровенно слабое оружие, – согласился я. – А вот джаггер… Пожалуй не стоит. Есть такая присказка про обезьяну с гранатой.
– Всем кирда, как это у вас говорится, – сказал муслик, довольный, что знает не только литературный русский.
– Ну, типа того, – согласился я.
– Значит, многа патрончика делать нада, – резюмировал тамбовец, вспомнив, что должен говорить с акцентом. – Американина бить нада.
– Когда-то серную кислоту можно было купить на химбазе или у грузчика разжиться за бутылку. Теперь захочешь – не найдешь, попробуешь сделать – не сделаешь. Пока есть запасы серы – пожалуйста. Гони мелкосерийку на радость князю легковерному. Впечатлив владыку, можно развести его на запас, который у князя на мертвом заводе заныкан.
Но, стоит начать сколько-нибудь серьезное производство, – добро пожаловать в Унгур или Чекур-Кояш. Пойди найди тот ножичек. Там за шесть веков развалин не осталось. Мало того, непонятно, на чем возить оттуда.
– А где это? – напрягся тамбовец.
– Ну, явно не на том «Мураше», где вы отовариваетесь. Далеко на юге. Замучаешься возить на тележном ходу.
