Я вдруг вспомнил, как в ином воплощении собирал и регулировал грубое подобие нынешних джаггернаутов.
– Мне представляется, что это вполне возможно и без инструкции.
– Тебе – да, – ответила вампирша, и в ее голосе промелькнули нотки зависти и уважения. – Если ты не дашь деру в мое отсутствие, то я тебе принесу и текст и приборчик.
– Хорошо, – ответил я, – подожду.
Текст ко мне пришел, а вот настроечный прибор вампирша принести не смогла. На отнятый у боярина ящичек наложил руки сам владыка.
Я долго бесился… Вампирша стоически перенесла потоки брани, но дело было сделано – поднадзорный никуда не убежал, более того, сел учить матчасть…»
Чтец умолк.»Да что за напасть такая?! – пролетело в голове Эндфилда. – Это все? Опять в коробочку лезть?»
Глава 31
Перед бурей
Эндфилд выполнил новый сканирующий комплекс с размахом, но без ненужных наворотов, которыми грешил в последнее время. Насколько неудобной была его первая сборка, настолько хорошо была выполнена вторая модель. Считыватели давали на порядок лучшую детализацию, вычислительный комплекс обеспечивал молниеносную обработку данных, отчего программы работали мягко и точно.
Эндфилд сделал пробный заезд и подивился, насколько основательней в памяти оставались не только слова и события, но цвета и запахи. Он ожидал привычной головной боли и слабости, но идеально подстраивающийся сканер практически не нарушал работу мозга. Проверяя свою способность к удержанию в памяти увиденного, Капитан записал воспоминания традиционным способом, нажимая на кнопки клавиатуры.
«…Молитва была крайне длинной, с поминанием всех святых, но содержала бесценные нюансы обращения с оружием, до которых трудно было допереть методом банальной эрудиции.
Наутро я был готов. Стоял ясный зимний день. С крыш свешивались прозрачные сосульки, роняя частую капель. Будто бы стоял не безнадежный, глухой январь, а веселый весенний месяц март. Солнце горело в золотых куполах владимирских церквей, синева неба отражалась в роскошных снегах, придавая им легкий голубоватый оттенок. Звонари всех колоколен состязались друг с другом, заставляя многотонные чаши колоколов издавать назойливо-веселые звуки.
На городском базаре, у Золотых ворот, в посадах дьячки княжеской канцелярии драли глотки, возвещая, что «милостию Божией князь Иван Васильевич пожаловал зятя своего Даниила оружием Пророка».
Процессия из князевой дворни, воинства, тамбовского посольства и просто любопытствующих двинулась по старой дороге к Новому селу. Тренькали бубенцы троек, надрывались частушечники и скоморохи. Им вторили выкрики напившихся халявной медовухи людей. Вскоре голова колонны повернула в сторону давно разрушенной Суромны и остановилась на пригорке. Тут, буквально в трех сотнях метров от частоколов Стрелецкого посада, на виду у всего города я должен был показать свое искусство.
Мне выделили местечко на самом верху. Народ все прибывал, оттого передних затолкали к самому месту действия, мешая церемонии. Солдаты кого уговорами, а кого тычками прикладов отогнали метров на пятьдесят. Я остался наедине с князем, местным церковным владыкой и главой ордена Великой Матери.
Пронзительные серые глаза, единственное живое место на похожем на маску морщинистом лице старухи, испытующе-пронзительно сверлили меня.
Доступная мне память джихана запечатлела ее совсем молодой девушкой, глядящей на своего наставника и повелителя с немым обожанием. Что могла думать теперь эта древняя, похожая на смерть женщина? Какие мысли возникали по поводу Пророка, вновь воплощенного и ставшего неразумным мальчиком?
Князь был каким-то понурым, он избегал смотреть мне в глаза. Все его поздравления звучали нестерпимо фальшиво.
Один митрополит был деловито-отстраненным, выполняющим свою работу.
Владыка сам прочел полагающиеся молитвы и обильно окропил оружие святой водой. Я мысленно пожелал батюшке всех чертей: джаггернаут и так был неисправным, а тут его еще и залили.
По сигналу внимательно наблюдающих за церемонией служек веселый перезвон сменился на протяжный, долгий гул тяжелых колоколов Успенского собора.
– Ну, покажи себя, зятек, – произнес князь, протягивая мне оружие.
Поодаль пара трубачей приготовилась дудеть в рог, предупреждая, что всякий, кто взглянет на сияющий разряд плазмы, лишится зрения.
Я с поклоном принял джаггернаут и начал шпарить заученный текст:
– Преблагий Господи, низпошли нам благодать Духа Твоего Святаго, дарствующаго и укрепляющаго душевныя наши силы дабы превзойти мне сию науку зело сложную, опасную…
Далее, с поминанием всех святых, я поведал, как буду заряжать заряды в оружие, взводить, прицеливаться и стрелять. Как буду выбирать цели и какую технику безопасности соблюдать при стрельбе.
Князь удивленно кивал головой при всех этих «Слава Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно и вовеки веков» после каждого абзаца молитвы. Священник машинально крестился.
Наконец я «спел» про ответственность за обладание такой силой, про редкость зарядов и попросил Господа дать мне возможность использовать в нужный момент то, что я знаю.
В принципе ритуал был соблюден. Иван Васильевич мучительно искал, что сказать, глядя то на священника, то на Преподобную.
– Я думаю, что кандидат должен показать свое искусство, – резко произнесла старуха.
– Я рассказал все что надо.
– Вы, молодой человек, были бы правы, если родились бы в благородной семье наследственных владельцев жаробоя. Но вы всего лишь сын пожалованного высоким званием простолюдина. Изобразите на практике, как вы собираетесь это делать…
Обычно эта старуха бесцеремонно тыкала всем, включая князя, а тут выпевала каждый слог подчеркнуто вежливо.
Донельзя довольный князь сделал знак, и мне под ноги пихнули короб, в котором лежал одинокий заряд, будто таблетка с ядом для казнимого. Отказываться было поздно.
Перед глазами снова встал тот день, когда Юрий Дуболомов заживо изжарился от выстрела из этого оружия. Внезапно стало так страшно, как не бывало даже под шквальным огнем суздальцев.
Сейчас я должен его взять, ибо, если этого не сделать, будет очень плохо. И перед тем как все кончится, не единожды успею пожалеть, что не выбрал быстрой смерти.
Я лихорадочно шарил в доступной памяти Пророка, пытаясь различить что-то за темной пеленой забвения.
– У вас был ящик с приборами для настройки, – словно утопающий за соломинку схватился я за краткую отсрочку приговора.
– Какой ящик? – попытался изобразить удивление князь.
Это получилось у него совсем плохо.
– В молитве сказано, что при серьезных неисправностях я должен воспользоваться прибором настройки. А его хранитель не вправе отказать обладателю оружия.
