Память наконец зацепила что-то далекое. Это был небольшой кейс из алюминия, который я когда-то берег, словно величайшую ценность, пряча его в специальном сейфе на башне.
– Ну, мало ли что там сказано, – сделал довольно глупую попытку князь.
– Тот старый алюминиевый ящик, который Пророк запирал отдельно от всего и носил ключ на шее.
– Только наследники древних родов, впитавшие с молоком матери благородство и знания своих предков, способны воспользоваться им, – сказала ведьма.
Тут что-то сломалось у меня в голове. Было такое ощущение, словно руки внезапно пробили темное стекло преграды, и я обеими руками вцепился в спасительный прибор.
Память о том, чего не было, вдруг расширилась. Внезапно я увидел Преподобную, еще не главу ордена, а просто студентку второго курса, наряженную и накрашенную, как проститутка, не умеющую пользоваться ножом и вилкой, с речью, наполненной сглаженными полублатными интонациями.
– Ах ты дура старая… – вдруг вырвалось у меня. – Давно ли ты, дешевка немытая, в аристократки заделалась?
Глаза Великой Жрицы метнули молнии. Я думал, она прикажет убить меня на месте.
Первым побуждением было упасть на колени и просить прощения у самого могущественного человека во Владимире. Но что-то не дало мне сделать это. Если все равно умирать, то почему бы не сделать этого с достоинством.
Наши взгляды столкнулись, точно пущенные навстречу снаряды. Я выдержал удар, хоть это и далось мне нелегко.
И тут гнев в пронзительно-светлых глазах сменился испугом. Преподобная даже непроизвольно слегка склонилась, как в былые времена, принимая приказание своего учителя и господина, но моментально опомнилась, недобро зыркнув по сторонам, не видел ли кто.
– Отдай ему, князь, – устало сказала она.
– Идти надо, нет его со мной.
– Так пошли кого-нибудь, чего мальчика из себя строить! – голос старухи поднялся до вопля. Она наконец нашла, на ком сорваться.
Возник перерыв. Главные участники действа оставили меня в кольце солдат и отправились поправлять здоровье после мороза.
Ко мне в сознание через пролом вливалась чужая память, затопляя все уголки. Сотни лет другой жизни наслаивались на мою собственную, дезориентируя и вызывая головную боль.
Я опустился на ящик – пересидеть самую первую, невыносимую волну вторжения. Как только меня отпустило, я принялся систематизировать все, что касалось оружия на реакции полного распада.
Воспоминания о первых импровизированных зарядах, которые пережил от первого лица, сложились с массой технических подробностей из взломанной памяти Пророка. Его мысли и эмоциональные состояния были ключом для дешифровки, превращая подробные, но непонятные оттиски чужой жизни в осознаваемые действия.
Кто-то довольно чувствительно встряхнул меня.
– Спать изволите? – иронически поинтересовался князь. – Вы уж сделайте милость, приподнимите свой зад, когда перед вами владыка стоит.
Я с трудом поднял веки и долго пытался сфокусировать залитые слезами глаза.
Это вызвало у князя новый приступ раздражения:
– Не плачьте, молодой человек, мы вас пока не убиваем, – продолжил он упражнения в остроумии.
– Знаешь, достал уже, – внезапно грубо ответил я. – Где прибор, давай его сюда.
Я вырвал металлический кейс у служки, вставил и повернул уже вставленный ключ, сноровисто крутанул колесики кодового замка, вводя комбинацию цифр. Потом распахнул ящичек, провел по инструментам, оценивая их сохранность, потыкал в кнопки самопроверки тестера, вызвав мигание индикаторов и трели внутреннего динамика.
Князь вдруг переменился в лице, точно увидел привидение. Он остановил солдат, которые полезли ко мне, готовясь стучать по голове прикладами.
Все остроты и сарказмы владыки вдруг утянуло в задний проход вместе с языком.
– Стул и стол! Бегом! – скомандовал я.
Княжеские слуги, не спрашивая подтверждения хозяина, кинулись искать затребованное. Очень скоро я сидел за конфискованным у сбитенщиков столом и раскладывал на запчасти злополучный джаггернаут. Это было совсем несложно, оружие просто собиралось и разбиралось.
Для начала я всунул приспособу, которая называлась «индикатор градиента» в плазменный канал. С помощью этого прибора настроил градиенты отражателей, хоть не сильно понимал, что я такое делаю.
Руки с трудом выполняли непривычные, абсурдные манипуляции, и только чужая память не давала мне бросить процесс. Наконец я получил желаемый результат. Пожалуй, сам Волков не добился бы лучшего с раздолбанной машинкой.
Следом пришел черед регулировки камеры конвертера. На всякий случай я заменил генератор на свежий из ремкомплекта, проверил предохранители батареи.
После наладки полевой и электрической части память Пророка подсказала мне, что неплохо было бы отрегулировать механизм подачи. За много поколений владельцев никто не занимался магазином, казенником и затворной группой, оттого результат был вполне предсказуем – изначально многозарядное оружие стреляло только одиночными.
Причем затолкать заряд можно было только с большим усилием, а извлечь – при помощи таковской матери, шомпола и молотка. Но и это не всегда помогало. Зачастую оружие спасал только раствор топленого сала в самогоне – низкотехнологичный аналог проникающей смазки.
Я извлек ствольный стакан, получая доступ к казеннику. Видя, как я раскурочил джаггернаут, князь пришел в ужас, и только останавливающий жест главной жрицы не дал ему поднять крик по поводу порчи оружия.
За века использования в казеннике накопились остатки металла и пластика от сгоревшей начинки зарядов. В разобранном состоянии удалить их было легко, однако владельцы жаробоев давно забыли, как это делается.
Очистив на скорую руку казенник, я собрал оружие. Пришлось снова проверять отражатели, что вызвало у меня досаду на своеобразность логики воспоминаний. Следом пришел черед чистки направляющих магазина и личинки выбрасывателя.
Я взял заряд и убедился, что жаробой стал как новый. Выстрелы без помех подавались из магазина и так же легко выбрасывались продольно-скользящим затвором.
Князь нетерпеливо взглянул на меня, предлагая приступить к делу.
Но тут мой бес противоречия заставил меня обратиться к заряду, который выглядел весьма подозрительно.
Чужая память подсказала мне, как разобрать конструкцию. Разложив детали на тряпице, я долго не мог понять, что же тут не так, пока до меня не дошло.
Шар типоразмера «А», который еле помещался в гильзе, смятые кольца отражателей, неправильно вставленный экран. Память пророка подсказала, что из этого выйдет: «жесткая» реакция инициированного распада внутри оружия, пять мегатонн тротилового эквивалента… Ударная волна сносит игрушечный городок с его пряничными церквушками, кремлем и деревянными домиками посадов.
