Стало удивительно хорошо. Даже хмарь над головами слегка разошлась, показав диск укутанного туманом солнца. Все вдруг почувствовали себя веселыми, молодыми, полными сил. Людей переполняла радость битвы, а смерть казалась маленькой, досадной неприятностью в ликующем потоке жизни.
Как свечки пылали мертвые деревья в сквере, выгорали и обрушивались заполненные выпершей из-под земли мерзостью строения. От греков Кирилла и Мефодия осталась оплавленная абстракция, весело горящая зеленым огоньком. Это отчего-то было так смешно, что я сгибался пополам от хохота, пихая своих бойцов и показывая в направлении остатков монумента.
Недобитые «кусты» корчились от боли. А когда к ним подобралась граница оледенения, они после короткой, но мучительной агонии превратились в причудливые сосульки. Внизу метался жидкий монстр, тряся землю.
На веселом опьянении, которое было настоящим безумием, мои бойцы навьючились бомбами, готовясь штурмовать подземелье.
Вход в метро на Славянской площади был запечатан замерзшей слизью, но дело решил выстрел из джаггера на малой мощности. М-плазма практически не реагировала с веществом первые тридцать – пятьдесят метров полета. Оттого, бабахнув в проем входа под небольшим углом, я вызвал реакцию полного распада за ледяной пробкой. Делалось это не от ума, в стиле «пьяная обезьяна с гранатой».
В пространстве подземных переходов сверкнул огонь, перегретый пар свистнул так, что заложило уши. Асфальт на площади выгнулся горбом. Целые валы грязи и слизи выбросило из-под земли наверх. Дымные столбы пара взлетели из всех выходов метро.
Хорошо, что я догадался присесть за парапет. Противогаз, ОЗК, ватник и каска спасли от ожогов, но вся смытая водой многовековая пакость уделала меня с головы до ног. Я с трудом оттер линзы очков.
С кумарной отвагой бойцы устремились по разломанным ступенькам вниз, волоча на себе бомбы.
Иногда Бог бывает милостив к дуракам. Мы миновали ошпаренные щупальца биомассы толщиной в полтора метра, которые заполняли тоннель эскалатора слева, пробежали по подземному вестибюлю к правому эскалатору. Пробежав по неподвижным ступенькам вниз, мы оказались в темном, залитом водой и слизью зале станции. Первая фаза атаки по нахалке удалась.
В подземелье клубился пар, лучи мощных фонарей тонули в белой мгле. Башка раскалывалась от концентрированного излучения.
Я приказал запустить запасные «светлячки», не задумываясь о том, что мозги могут окончательно расплавиться.
Это помогло и даже добавило уверенности. И мы не до конца потеряли способность связно мыслить. Я даже вспомнил, что нужно двигаться в сторону Кузнецкого моста, для чего требовалось примерно через двести метров пробить стену слева по ходу.
Как пробить стену, я не задумывался. Со мной были верные джаггернауты. Но я совсем не задавался при этом вопросом: как это сделать в тоннеле и не изжариться самому?
Команда смертников, обдолбанная излучением, спустилась на пути, оказавшись по колено в слизи. Со сводов тоннеля лилась вода, она попала на генераторы, «светлячки» шипели и трещали, но, слава богу, продолжали работать.
Мы даже прошли в тоннеле метров пятьдесят, когда далеко впереди, на пределе досягаемости лучей наших фонарей, показалась стена отвратительно копошащихся щупалец. Этот ужас неумолимо двигался в нашу сторону.
В шевелящейся массе стали видны сияющие в электрическом свете глаза и разверстые пасти, полные острых зубов.
Вся заемная отвага мгновенно улетучилась. Бойцы бросили бочонки с дымовой смесью, заряды полного распада и остальной груз. Истошно вопя, бывшие зэки кинулись назад, отталкивая друг друга.
Я сохранил остатки самообладания и ударил картечью в отвратительное скопище. Заряды ручницы крошили мерзость, но через мгновения раны в потоке затягивались, и масса продолжала свой путь. Видя, что дело плохо, я бросился бежать, накрыв картечным залпом брошенную бойцами поклажу. Зачем я это сделал? Сработал нормальный рефлекс вояки – так не доставайся же ты никому.
Из пробоин в газовых бомбах со свистом вылетели тугие струи дыма, загорелась смесь. Подсунутый Сергеем бочонок разорвало гидравлическим ударом. Его содержимое, словно зеленые сопли, размазалось по тоннелю. Картинка была последним, что я видел, перед тем как с криком кинуться обратно, не испытывая ничего, кроме первобытного ужаса.
Биомасса получила в этот раз двоих. Один остался в тоннеле, и никто не понял, что его на самом деле убило. Боец просто упал, и из метро уже не вышел. Возвращаться в тьму, обжитую с монстрами, никто не решился. Впрочем, его судьба сомнений не вызывала.
Второй погиб совсем глупо. Когда мы были уже в переходе, пробираясь мимо похожих на вспученные и перекрученные гигантские кишки отростков, огромный оковалок не до конца поджаренной биомассы развернулся и расплющил «четвертого» о стену.
Ручница была разряжена, но клинки не подвели. Мечи рассекли тушу, и она застыла изломанными кольцами, истекая слизью взрезанных потрохов.
Наверху обнаружилось, что наша тачанка накрылась. Несуразная система охлаждения не выдержала. Хорошо, техники вовремя среагировали и не дали расплавиться микросотовым батареям. Теперь мы застряли посреди сгоревшей улицы в нескольких шагах от дыры, из которой вот-вот полезут зубастые червяки нескольких метров в диаметре.
Судя по тому, как ходила ходуном земля, к этому все и шло. Но проходила минута за минутой, а никто не появлялся. Бойцы рвались уже снять маски и костюмы.
Кое-кому это нужно было сделать настоятельно, чтобы отмыться от последствий запредельного ужаса, испытанного в подземелье.
Я хотел разрешить снять защитные одежды, но вспомнил про зеленую массу из раскуроченного бочонка. Скорей всего на нас попало достаточно яда. Что там было? Банальный малатион? Может, папашка нашел где-то зарин или V-газ? Или это самодельная смесь неизвестного состава, включающая цианиды, алкалоиды и другую дрянь? Умрем ли мы, сняв ОЗК? Хватит ли силы отраве убить нас теми миллиграммами, которые остались на защитных костюмах?
Проверять это совсем не хотелось. Оттого я воспользовался горячими лужами на асфальте, которые образовались от протечки охлаждающей жидкости из саней и дегазирующей смесью. Пока мы драили резину щелочным составом, под землей стало тихо. Более того, интенсивность излучения снизилась.
Что там произошло? Отправив бойцов приходить в себя, я занялся разведкой. Отойдя немного от машины, чтобы снизить помехи, я пустил в ход локаторный комплекс из двух антенн и ноутбука с программным обеспечением. Подключая и настраиваясь, я почти не задумывался, будто все умения давно умершего человека стали доступны и для меня.
Максимально далеко разнеся антенны, я начал сканировать пространство под разными углами, пытаясь понять, что происходит под землей. Жутко заревели приводы антенн. Рабочая частота зависела от количества оборотов, оттого тяжелые цилиндры завывали на разные голоса, чтобы увидеть весь спектр продольных волн.
